Читаем Собрание сочинений. Том 1 полностью

Гегель хочет, однако, сказать собственно лишь то, что «всеобщность государственного строя и законов» есть власть государя в смысле суверенитета государства. Но в таком случае неправильно превращать власть государя в субъект и этим путём, — так как под властью государя можно понимать также и власть данного лица, — создавать видимость, будто государь является господином этого момента, его субъектом. Обратимся, однако, сначала к тому, что Гегель выставляет в качестве «отличительного принципа власти государя как таковой»: этим принципом оказывается «момент окончательного решения как самоопределения, к которому всё остальное возвращается и от которого оно берёт начало своей действительности», — оказывается вот это «абсолютное самоопределение».

Гегель говорит здесь лишь то, что действительная, т. е. индивидуальная воля есть власть государя. Так, в § 12 сказано:

«Благодаря тому, что воля… даёт себе форму единичности, она — решающая воля, и лишь как решающая воля она есть действительная воля».

Поскольку этот момент «последнего решения» или «абсолютного самоопределения» отделён от «всеобщности» содержания и от особенности совещания, он есть действительная воля как произвол. Это значит:

«Произвол есть власть государя», или «власть государя есть произвол».

§ 276. «Основным определением политического государства является субстанциальное единство как идеальность его моментов, в которой

а) особые власти и функции государства столь же растворены, сколь и сохранены, — сохранены лишь постольку, поскольку они не имеют независимого правомочия, а имеют лишь такое и лишь столь далеко идущее правомочие, какое определено в идее целого, поскольку они исходят из его мощи и являются текучими членами этого целого как их простой самости». Добавление: «С этой идеальностью моментов дело обстоит так же, как с жизнью в органическом теле».

Разумеется: Гегель говорит только об идее «особых властей и функций»… Они должны иметь лишь столь далеко идущее правомочие, какое определено в идее целого; они должны исходить только «из его мощи». Что так это должно быть, заключается в идее организма. Но следовало бы выяснить, как это осуществить. Ибо в государстве необходимо должен господствовать сознательный разум; субстанциальная, только внутренняя и потому только внешняя необходимость, случайное [сплетение] «властей и функций» не может быть выдано за разумное.

§ 277. Я) «Особые функции и сферы деятельности государства свойственны ему как его существенные моменты, а с теми индивидами, которым они поручаются и которые их осуществляют, они связаны не со стороны непосредственной личности этих индивидов, но лишь со стороны их всеобщих и объективных качеств; с особой личностью как таковой они связаны поэтому внешним и случайным образом. Государственные функции и власти не могут быть поэтому частной собственностью».

Само собой разумеется, что если особые функции и сферы деятельности обозначаются как функции и сферы деятельности государства, как государственная функция и как государственная власть, то они не могут быть частной собственностью, а только государственной собственностью. Это тавтология.

Функции и сферы деятельности государства связаны с индивидами (государство является действенным только через посредство индивидов), но с индивидом не в качестве физического, а в качестве государственного индивида, они связаны с государственным качеством индивида. Смешно поэтому, когда Гегель говорит, что они «с особой личностью как таковой связаны внешним и случайным образом». Они, напротив, связаны с нею через vinculum substantial{76}, через существенное качество этой личности. Они — естественное действие её существенного качества. Бессмыслица эта возникла у Гегеля из-за того, что он рассматривает государственные функции и сферы деятельности абстрактно, сами по себе, а особую индивидуальность рассматривает как их противоположность; но он забывает, что особая индивидуальность есть человеческая индивидуальность и что государственные функции и сферы деятельности представляют собой человеческие функции; он забывает, что сущность «особой личности» составляет не её борода, не её кровь, не её абстрактная физическая природа, а её социальное качество, и что государственные функции и т. д. — не что иное, как способы существования и действия социальных качеств человека. Понятно, следовательно, что индивиды, поскольку они являются носителями государственных функций и властей, должны рассматриваться по своему социальному, а не по своему частному качеству.

§ 278. «Эти два определения, устанавливающие, что особые функции и власти государства не имеют самостоятельной и прочной основы ни сами по себе, ни в особой воле индивидов, а имеют свой последний корень в единстве государства, как их простой самости, — составляют суверенитет государства».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология