Собрание сочинений. Т. 9.

«…поразительная красота романа „Дамское счастье“ состоит вот в чем: единство замысла, простота и последовательность главной идеи. С первой строки до последней это произведение есть не что иное, как торжество реальности, показ и прославление своего рода коммерческой революции 1789 года… Четырнадцать глав книги — это скорее четырнадцать песен поэмы новой торговли».

Большая часть критиков с одобрением отметила, что роман Золя приближается к общепринятой буржуазной морали. В этом смысле типично высказывание Альбера Леруа на страницах газеты «Ле Мо д’Ордр» («Le Mot d’Ordre») 6 марта 1883 года:

«Здесь мы далеко от так называемого смакования грязи, в котором многочисленные Аристархи из пивных упрекали Золя… и если книга кончается вознаграждением добродетели и традиционной женитьбой в духе скрибовских водевилей, то это и не могло быть иначе, ибо чистое повествование неизбежно должно было получить такой эпилог».

В таком же духе высказался в газете «Ле Радикаль» («Le Radical») от 14 марта 1883 года критик Альбер Сим. «Господин Золя не приучил нас к такой деликатности и к такому изяществу», — пишет он и далее замечает, что характер Денизы «скорее принадлежит идеалу, чем натурализму».

К хору похвал присоединился на сей раз и враг Золя, Эдуард Дрюмон (газета «Ла Либерте» — «La Liberté» — 23 марта 1883 года).

Критик называет «Дамское счастье» «приятным сюрпризом». «Девицы из магазинов, — пишет он, — которые, может быть, прочитают эту книгу в своих мансардах при свете огарка, в час дурных искушений, поднимающихся к ним от веселящегося ночного Парижа, найдут в этой книге больше утешения, чем в „Нана“, а читатели всего мира получат от нее несравненно больше удовольствия, чем от „Накипи“».

Единственная отрицательная рецензия, появившаяся в «Ревю Политик и Литтерер» («Revue Politique et Littéraire») 17 марта 1883 года и принадлежавшая перу Максима Гоше, не выдвигала против романа Золя принципиальных возражений, ограничиваясь обвинениями в однообразии описаний, повторениях и скуке: «Целый том все об одном и том же — это слишком длинно».

Замысел романа «Дамское счастье» возник у Золя на ранней стадии работы над серией «Ругон-Маккары», — уже в «Списке романов», датированном 1871 годом, значится: «Роман о крупной коммерции, новинки. — Октав Муре». В то время произведение мыслилось автором несколько иначе, чем в окончательном варианте: фабула его разворачивалась в кругу семейных отношений; владельцы «Каприза» (как тогда назывался в романе магазин) и хозяева окружающих лавчонок все состояли в родстве между собой. Драматический конфликт строился на борьбе владелицы «Каприза» Каролины и ее мужа против любовницы их компаньона. Денизу звали Луиза Бодю, старшего из ее братьев — Пьер, другие имена носили и некоторые второстепенные персонажи.

В процессе оформления замысла акцент в романе передвинулся с семейной драмы на проблемы более общего порядка, а вся борьба была перенесена в сферу экономических отношений: «Для денежной интриги у меня есть первоначальная идея: большой магазин, поглощающий, подавляющий всякую мелкую торговлю в целом квартале» (Набросок к роману). На примере магазина «Дамское счастье» Золя один на первых в литературе показал существенно новое явление в жизни буржуазной Франции конца XIX века: переход к крупнокапиталистическому хозяйству — концентрацию капитала, бурный рост больших предприятий и массовое разорение мелких в результате ожесточенной конкуренции. Этот процесс он показал как захватывающую драму. Наступление крупного капитала в области торговли представлялось писателю таким же переворотом, каким было в свое время введение машинного производства: «Мелкая торговля, раздавленная большими магазинами. Последние — это настоящие паровые машины в действии» («Набросок»). С большим знанием дела в романе раскрыта механика увеличения прибыли капиталиста за счет усиления эксплуатации наемных работников, ускорения оборота капитала, новой организации труда. В социальной значительности темы — сильная сторона романа.

Но Золя односторонне истолковал чутко замеченное им в жизни новое явление. Он задумал воспеть буржуазное предпринимательство как проявление биологической силы и энергии, показать экономический прогресс буржуазного общества как безусловное движение вперед, оставив в стороне его оборотную сторону, трагические последствия для народных масс:

«Я хочу в „Дамском счастье“ создать поэму о современной деятельности. Поэтому полная перемена философии; прежде всего — больше никакого пессимизма, не умозаключать к глупости и меланхолии жизни, напротив, умозаключить к вечной ее работе, к могучей силе и радости рождения нового. Одним словом, идти в ногу с веком, выразить наш век — век действия и победы, век усилий во всех смыслах» («Набросок»). Наметив в плане романа тему гибели мелких лавочников под ударами, наносимыми конкуренцией «Дамского счастья», Золя замечает: «Но я не стану их оплакивать, напротив, ибо я хочу показать триумф современной деятельности; они устарели — тем хуже для них! Они раздавлены колоссом».