Собрание сочинений. Т. 9.

Вернувшись со старой корзиной из-под рыбы, куда она положила хлеб, два литра вина и мясо, Полина застала на террасе еще одну посетительницу, маленькую Гонен с дочкой, которой уже был год восемь месяцев. Шестнадцатилетняя мать выглядела такой хрупкой, такой недоразвившейся, что казалась старшей сестрой, которая вышла погулять с младшей. Хотя ей было тяжело носить девочку, она все-таки притащила ее, зная, что барышня обожает детей и ни в чем не может отказать им.

— Бог мой! Какая толстушка! — воскликнула Полина, беря ребенка на руки. — И подумать только, ведь она всего на два месяца старше нашего Поля.

Невольно она с грустью взглянула на малыша, который продолжал спать на одеяле. Эта девушка-мать, которая родила так рано, счастливица. Ведь ее дочь такая толстушка. Однако маленькая Гонен стала жаловаться на свою судьбу:

— Если бы вы только знали, барышня, как много она ест! У меня нет белья, не во что ее одеть… К тому же с той поры как отец умер, мама и ее любовник изводят меня. Они обращаются со мной, как с последней из последних, говорят, что когда девушка гуляет, надо приносить деньги в дом, а не сидеть на шее у родных.

Действительно, как-то утром старого калеку, отца Гонена, нашли мертвым в ящике из-под угля, все тело его было в кровоподтеках, чуть было не вмешалась полиция. Теперь его жена и любовник задумали удушить и эту девчушку, ставшую обузой, так как она требовала свою порцию супа.

— Бедная крошка! — тихо сказала Полина. — Я выберу время и непременно свяжу ей чулочки… Ты должна приносить ее почаще, у нас всегда найдется молоко, можно покормить ее кашкой… Я зайду к твоей матери, припугну ее, раз она продолжает угрожать тебе.

Маленькая Гонен снова взяла на руки дочку, а Полина пошла собирать для нее сверток. Молодая мамаша села, неловко держа младенца на коленях, словно девочка, играющая в куклы. В ее светлых глазах навсегда застыло изумление от того, что она родила ребенка. Хотя она сама выкормила девочку, но когда укачивала ее, прижимая к своей плоской груди, ей казалось, что она вот-вот ее уронит. Как-то она положила свою малютку у края дороги на кучу булыжника и начала швыряться камнями с дочерью Пруана, барышня сильно отругала ее за это.

На террасу вошел аббат Ортер.

— А вот и господин Лазар с доктором, — возвестил он.

В ту же минуту послышался шум подъезжавшего экипажа; пока кучер Мартен, бывший матрос с деревянной ногой, ставил лошадь на конюшню, Казенов вошел со двора, крича на ходу:

— Я привез вам молодца, который, кажется, не ночевал дома. Вы не оторвете ему голову?

Лазар шел следом за ним, губы его кривила слабая усмешка. Он постарел, плечи ссутулились, лицо было землистого цвета, словно его подтачивал какой-то тайный недуг. Он, по-видимому, собирался объяснить причину своего опоздания, но в это время на втором этаже с силой захлопнулось полуоткрытое окно.

— Луиза еще не готова. Она сейчас спустится, — вмешалась Полина.

Все переглянулись, наступило замешательство, — это с раздражением закрытое окно предвещало ссору. Лазар сделал было шаг по направлению к лестнице, но остановился, предпочитая выждать. Он поцеловал отца и маленького Поля; потом, пытаясь скрыть свое беспокойство, недовольным тоном сказал Полине:

— Избавь нас поскорее от этих паразитов. Ведь ты знаешь, я терпеть не могу, когда они вертятся под ногами.

Он говорил о трех девчушках, еще сидевших на скамье. Полина поспешила завязать сверток для маленькой Гонен.

— Теперь ступайте, — сказала Полина. — Проводите свою подругу, чтобы она снова не упала… А ты будь поосторожней со своей крошкой. Не забывай ее на дороге.

Когда они наконец собрались уходить, Лазар решил осмотреть корзину маленькой Турмаль. В ней оказался украденный ею старый кофейник, валявшийся в углу. Их стали выпроваживать, пьяная девушка шла шатаясь, подруги поддерживали ее.

— Что за народ! — воскликнул кюре, садясь рядом с Шанто. — Поистине господь отступился от них. После первого же причастия эти негодяйки рожают детей, пьют и воруют, как их отцы и матери… Да, я правильно предсказал все бедствия, которые обрушились на них.

— Скажите-ка, дружок, — насмешливо спросил Лазара доктор, — вы намерены восстановить ваши знаменитые волнорезы?

Лазар только отмахнулся. Напоминание о проигранном сражении с морем раздражало его.

— Я?! — воскликнул он. — Если даже вода дойдет до нас, я и пальцем не пошевельну… Нет уж, извините! Я был чересчур глуп. Это больше не повторится. Ведь на моих глазах эти негодяи плясали в день катастрофы!.. Я даже подозреваю, что они нарочно подпилили балки вечером, накануне прилива, просто невероятно, чтобы такое сооружение могло рухнуть.

Он пытался спасти свою репутацию строителя. Потом, указывая рукой на Бонвиль, добавил:

— Пусть подыхают! Я тоже пущусь в пляс!

— Не притворяйся таким злым, — с присущим ей спокойствием сказала Полина. — Только бедняки имеют право быть злыми. Тебе все-таки придется восстановить волнорезы.

Но Лазар уже успокоился, словно выдохся от этой вспышки гнева.