Собрание сочинений. Т.5. Буря. Рассказы

Янцис раньше еще поставил в заводи несколько вершей. Братья проверили их и нашли несколько хороших щучек и налимов. Верши снова поставили в воду и, захватив улов, пошли домой обедать.

Ничто не говорило им, что это последние беззаботные часы в жизни семьи.

Вернувшись из школы, Мирдза объявила, что учитель спрашивал, почему не пришел Янцис, не заболел ли.

— Ты бы сказала, брат приехал в отпуск и у нас с ним срочное дело, — сказал Янцис и стал быстро объяснять Аугусту: — Ничего особенного. Я за весь год нынче первый раз пропустил.

— И комсорг спрашивал, что случилось, — докладывала Мирдза.

Янцис покраснел и отвернулся.

— Комсорг… Он же вчера сам приходил, я ему обещал попросить Аугуста, чтобы рассказал нашим комсомольцам про латышских гвардейцев.

Аугуст покачал головой.

— Что же ты мне не сказал? Я бы с удовольствием встретился с молодежью.

Янцис покраснел еще сильнее.

— Я думал после сказать… вечером. Сначала хотелось самому поговорить с тобой о разных вещах.

— Завтра скажи комсоргу, что я непременно приду. Как же это так, уехать, не встретившись со своими земляками-комсомольцами.

— Спасибо, — пробормотал Янцис. Он втайне был доволен своей хитростью. За день по крайней мере вдоволь наговорились с братом.

Наступил вечер. Все домашние с нетерпением ждали отца. «И чего он так долго сегодня?» — спрашивал то один, то другой.

— Хоть бы про то подумал, что гость в доме, — ворчала Закиене. — Как засядет за свои дела, так все на свете забудет. Жалко, телефона нет здесь. Сейчас позвонили бы, напомнили, чтобы кончал работу.

Младшие давно спали, не ложились только мать с Аугустом и Янцис.

— Пожалуй, я пойду встречать его, — сказал Аугуст. — Дорога до исполкома одна, не разминемся.

— И я с тобой, — решительно сказал Янцис.

— Ложись-ка ты лучше, тебе завтра в школу надо. Нехорошо два дня подряд пропускать, — сказал Аугуст.

— Да они все равно старое повторяют к экзаменам, и спать мне вовсе не хочется…

— Ну, идем, идем, что с тобой поделаешь. — Аугуст махнул рукой.

Ночь была теплая, и они не стали одеваться. На дороге им не встретилось ни души. Те же звуки и шорохи, что несколько часов назад слышал Индрик Закис, раздавались вокруг. Аугуст и Янцис шагали молча, не торопясь, как на прогулке. Иногда они останавливались прислушаться — не идет ли кто навстречу.

Они уже ушли далеко от дома, как Аугуст вдруг задел ногой за какой-то предмет. Он поднял его, повертел и негромко засмеялся.

— Совсем крепкий, кажется, сапог. Кто же это мог бросить? Или потеряли…

— Ну-ка дай, — сказал Янцис и тоже повертел сапог. — Похож как… У отца такие сапоги, — сказал он испуганно.

— У отца? Погоди, как же так?.. — Аугуст снова взял у брата сапог и, сжимая в руке мягкое голенище, с минуту о чем-то думал. — Скорей идем, Янцис, в исполком.

В исполкоме света не было ни в одном окне. Аугуст постучался к секретарю Скуе, разбудил его. Тот сказал, что Закис ушел поздно, но тому уже часа два будет, а то и больше.

Теперь Аугуст стал действовать. Он заставил Скую вызвать председателя исполкома Цирцениса, уполномоченного милиции, командира истребительного отряда, а пока сам позвонил начальнику уездного отдела МВД Эзериню. Полусловами, намеками, как в военное время, когда приходилось докладывать в штаб обстановку на своем участке, подполковник Закис сообщил вкратце о случившемся. Эзеринь ничего не стал спрашивать, сказал, что сейчас выедет.

Уполномоченный милиции, узнав, почему он понадобился в такое позднее время, сказал, что надо послать за Адольфом Чакстынем, — он сам некоторое время был у бандитов и знал кое-что об их тактике.

К тому времени, когда Чакстынь пришел в исполком, приехал и Эзеринь с группой бойцов, с ними была дрессированная собака-ищейка.

В два часа ночи бойцы и истребители под командой Эзериня и Закиса вышли из исполкома. Впереди шел инструктор с собакой.

Янциса Аугуст еще раньше отослал домой с Цирценисом, который должен был сообщить Закиене о случившемся.

Ищейке дали обнюхать сапог Закиса. Она быстро напала на след и повела всю группу в лес.

— Вы догадываетесь, чья это работа? — тихо спросил Аугуст Эзериня. Они шли рядом вслед за собакой.

Тот кивнул головой.

— Прошлой осенью в уезде было разгромлено последнее бандитское логово. Но двоих коноводов не изловили до сих пор. Один — бывший уездный агроном Вилде, — в банде его звали Эвартом; второй — Лиепниек, и о нем вы знаете. По-видимому, это его рук дело. Последнее время о нем ничего не было слышно, предполагали, что он перебрался в другой уезд. Зимой и последние бандиты попритихли. Надо было ждать, что весной, с появлением зелени, они зашевелятся. Так оно и случилось.

— Так оно и случилось, — повторил Аугуст. — Индрика Закиса уже нет.

— Это пока неизвестно, — начал Эзеринь; ему хотелось сказать еще что-то обнадеживающее, но он замолчал: не нужны утешительные слова закаленному солдату, он должен смотреть правде в глаза.

Они уже вошли в самую чащу. Собака уверенно, не останавливаясь, вела по следу.