Собрание сочинений. Т.5. Буря. Рассказы

В тот же вечер Карклис собрал свои вещи и попрощался с командой «Дзинтара». Сорок лет своей жизни он отдал пароходным топкам, объездил все уголки мира, пропитал своим потом уголь всех стран и вместе с ним, крупицу за крупицей, сжигал свои силы. Когда было создано «независимое» Латвийское государство, Карклис служил на океанском нефтяном танкере, который совершал рейсы в Персидский залив и в порты Черного моря. Ему надоело вечно скитаться среди чужих людей, и в Антверпене он нанялся кочегаром на латвийское торговое судно «Дзинтар», которое только что было приобретено рижским купцом Бривкалном. Это был первый пароход судоходного предприятия Бривкална, старая ржавая посудина, про которую моряки острили, что она не разваливается только благодаря смоле и молитвам. Но ржавая посудина ходила по морю, приносила хороший доход и скоро дала своему хозяину возможность приобрести еще несколько таких же посудин, только немного поновее, побольше и подороже. И в то время, пока Карклис седел, высыхал, становился все более тощим и слабым, насыщая огненные пасти котлов, пароходство Бривкална все богатело. Бривкалн покупал один пароход за другим, строил в Риге громадные пяти - и шестиэтажные дома, построил самую роскошную на взморье дачу, приобрел несколько автомобилей, яхту и моторную лодку и время от времени переводил изрядные суммы валюты в более надежные иностранные банки. Богатство Бривкална увеличивалось, росли капиталы, могущество и почет. Только Карклис ничего не мог накопить. Гол как сокол, он даже не успел жениться, и когда в день увольнения сошел с парохода, то унес с собой на берег лишь полупустой мешок с грязным бельем и мелким хламом, обычно накапливающимся у моряков. За все эти годы он ничего не приобрел, если не считать впалой груди да ревматизма. Но этим хвастаться не приходилось.

Ни один хозяин без нужды не будет продавать молодую лошадь, но когда она становится старой и немощной, загнанное животное начинает ходить по рукам. Цыгане водят ее по ярмаркам, продают, меняют. Она живет то у одного, то у другого хозяина, но все стараются как можно скорее от нее избавиться. Судьба старого рабочего мало чем отличается от судьбы старой лошади: его тоже никто не желает оставлять у себя. Его не берут на работу и выгоняют, когда он приходит предлагать свои рабочие руки.

Старый Карклис стал кочевать с одного судна на другое. В то время пароходства, как бы состязаясь, покупали новые суда, возникало много пароходных компаний, ибо ни одно предприятие не сулило такую верную и солидную прибыль. Все, у кого накопились лишние деньги, старались поместить их в дело пароходства, и владельцами и совладельцами их становились самые различные люди: бывшие президенты, депутаты, биржевые маклеры, фабриканты, профессора, адвокаты, нотариусы и врачи. Каждую неделю в порты отправлялись новые судовые команды. Одно время даже ощущалась нехватка в моряках.

В эти годы старого Карклиса нанимали в экипажи, отправляемые за границу для привода судов. Но ни на одном пароходе его не оставляли дольше чем на один рейс, — по приходе судна в Ригу капитан вызывал Карклиса в салон и давал расчет. «Вы слишком стары…» — говорили ему.

Карклис забирал свои вещи и сходил на берег, чтобы записаться в новую команду и отправиться за новым пароходом. Старику довелось участвовать в приводе большинства судов латвийского торгового флота, побывать на их крестинах, после чего от него сразу же отбирали ребенка. Карклис ходил по конторам пароходств, слонялся по набережной, встречал и провожал товарищей моряков, становясь с каждым днем все более ненужным, лишним. А когда прошла лихорадка с приобретением новых судов, старый Карклис окончательно остался на берегу. Даже угольщиком его не брали теперь ни на один пароход. Юнгой же работать он не мог — был слишком неповоротлив.