Собрание сочинений. т.1.

Под каштанами играли дети; они бегали, звонко перекрикиваясь. Няни в светлых платьях стоя болтали друг с другом; некоторые сидели, с улыбкой слушая то, что им нашептывали мужчины.

Своеобразный мирок завсегдатаев общественных садов заполонил дорожки, и в надвигающихся сумерках отовсюду слышался приглушенный шум шагов и разговоров. Лучи солнца, пробиваясь сквозь деревья, отсвечивали светло-зеленым; над головой, скрывая небо, низко навис лиственный свод, а в просветах на горизонте белели статуи и балюстрады.

Даниелю нелегко было отыскать свободную скамейку. Наконец он нашел ее в уединенном уголке и сел, вздохнув с облегчением. На другом конце скамьи сидел молодой человек, который что-то читал. Он поднял голову, посмотрел на пришедшего, и они обменялись улыбками.

Темнело, молодому человеку пришлось закрыть книгу. Он стал беззаботно осматриваться. Даниель почувствовал к нему симпатию, забыл о своих делах и начал следить за каждым движением соседа.

Это был юноша высокого роста, с красивым, несколько суровым лицом. Его широко раскрытые глаза смотрели прямо, в выражении четко очерченного энергичного рта чувствовались воля и честность, а высокий лоб говорил о благородной душе. На вид ему было лет двадцать. Белые руки, скромная одежда, серьезные манеры свидетельствовали о том, что это трудолюбивый студент.

Спустя несколько минут студент повернулся и остановил на Даниеле пристальный, проницательный взгляд. Даниель опустил голову, опасаясь заметить на лице соседа насмешку, какую привык видеть у всех, с кем его сводил случай. Юношу тяготил интерес незнакомца, и он уже представлял себе злое выражение его губ. Потом, осмелев, он поднял глаза и встретил добрую, дружескую, ободряющую улыбку.

Исполненный благодарности, Даниель отважился придвинуться к неизвестному другу, сказал, что погода хороша, а Люксембургский сад — чудесное место для гуляющих, которые желают отдохнуть.

Ах, эти чудесные беседы, рожденные неожиданной встречей и решающие порой дружбу всей жизни! Видишь человека в первый раз, случай свел тебя с ним, и ты вдруг раскрываешь свое сердце, отдаешься весь без остатка, охваченный внезапным, безотчетным довернем. И эта случайная исповедь доставляет тебе наслаждение, ты находишь особую прелесть в таком порыве, в таком внезапном вторжении постороннего в самую глубь твоей души.

Через несколько минут молодые люди знали друг друга так, будто не расставались с детства. Усевшись рядышком на скамье, они весело смеялись, как старые друзья.

Симпатия рождается и от сходства и от различия. Нового друга, без сомнения, привлекло беспокойное лицо Даниеля, его неловкость, кроткий и непохожий на других облик. Сам он был сильный и красивый, и ему нравилось покровительствовать беззащитным.

После короткой беседы они поняли, что побратались на всю жизнь. Оба они были сироты, оба избрали горький путь поисков истины и решили посвятить себя науке, оба могли рассчитывать только на самих себя. В этом они были схожи друг с другом, и мысли одного порождали у другого созвучный отклик.

Слово за слово, Даниель рассказал историю своей жизни, остерегаясь, однако, касаться той цели, ради которой отныне собирался жить. Впрочем, это не стоило ему большого труда: он спрятал свою тайну в святая святых сердца и хранил ее там, тщательно оберегая от посторонних взглядов.

Он узнал, что его товарищ отважно борется с нищетой. Прибыв в Париж без гроша в кармане, этот юноша, наделенный мужественным характером и незаурядным умом, решил стать одним из видных современных ученых. В ожидании, пока это ему удастся, он делал все, чтобы зарабатывать себе на жизнь, берясь за самую неблагодарную работу; а по вечерам учился, порой просиживая над книгами ночи напролет.

Они беседовали, поверяя друг другу с юношеским пылом все свои невзгоды, а тень под каштанами меж тем сгущалась. Теперь в темноте белели только передники и наколки нянюшек. Из уголков сада вперемежку со смехом доносился неясный гул голосов, замиравший вдали, в сумерках.

Ударили в барабан, последние посетители направились к воротам сада. Даниель и его товарищ поднялись и, не прерывая беседы, вместе направились к маленьким воротам, выходившим в те годы на улицу Руайе-Коллар.

Дойдя до улицы Анфер, они на минуту остановились, продолжая доверительную беседу. Но вдруг, оборвав себя на полуслове, юноша спросил Даниеля:

— Куда вы идете?

— Не знаю, — просто ответил Даниель.

— Как! У вас нет жилья, вы не знаете, где ночевать?

— Нет.

— Но вы хотя бы обедали?

— Боюсь, что нет!

Оба рассмеялись. Даниель был очарован.

Новый знакомый сказал попросту:

— Идемте со мной.

И он повел его к фруктовщице, у которой столовался. Она разогрела остатки рагу, и Даниель жадно их поглотил: он ничего не ел два дня.

Затем товарищ повел его в маленькую комнату в доме номер 7 в тупике Сен-Доминик-д’Анфер, где он жил. Теперь этот дом разрушен. Это было огромное здание с широкими лестницами и удлиненными окнами, в котором когда-то помещался монастырь; мансарды выходили окнами в сады, засаженные стройными деревьями.