Собрание сочинений-4.Двойники

Ощущение кошмара, в котором Норма все это время находилась, исчезло, когда она сошла с автобуса у полицейского участка. Солнце щедро заливало своими лучами мостовую, радостным был даже шум уличного движения. Вокруг была жизнь — привычная и нормальная, и к ней стала возвращаться вера в себя.

Теперь, когда она нашла ответ на вопрос, что же с ней произошло, он оказался неожиданно простым. Гипноз! Именно под его воздействием она увидела, как огромная черная машина вспыхнула ярким пламенем. Кипя негодованием по поводу того, как бесцеремонно с ней обошлись, она занесла ногу, чтобы ступить на обочину.

Нога не слушалась. Мышцы отказывались действовать. Она заметила, что на расстоянии примерно десяти футов от нее стоит какой-то человек и смотрит на нее округлившимися от испуга глазами.

— Боже мой! — воскликнул он. — Наверное, у меня галлюцинации.

Он быстро зашагал прочь, и Норма, отметив про себя его странное поведение, не нашла в себе сил хоть как-нибудь отреагировать. Она чувствовала такое умственное и физическое опустошение, что ей было даже не до любопытства. Неверными шагами она пошла по тротуару. У нее было ощущение, что кто-то или что-то держит ее, сильно и безжалостно, и для того, чтобы двигаться, ей приходится преодолевать сильнейшее сопротивление. “Это машина”, — подумала она, и ее охватила паника.

Дальше она шла только благодаря тому, что напрягала всю силу воли, чтобы сделать следующий шаг. Она преодолела несколько ступенек, ведущих к входной двери, и на мгновение остановилась перевести сбившееся дыхание. Вдруг она вся похолодела от страха. А что, если ей не удастся осуществить задуманное? И тут же она возмутилась. Да что же с ней такое на самом-то деле? Как может машина действовать на таком большом расстоянии с такой безошибочной избирательностью?

В эту минуту она услышала уверенный голос полицейского, поднявшегося по ступенькам вслед за ней, и для нее это был самый приятный звук, который она когда-либо слышала.

— Никак не справитесь, мадам? Позвольте, я помогу вам открыть дверь.

— Спасибо, — проговорила она, и ее собственный голос показался Норме чужим — слабым и болезненным. Она поняла, что через несколько минут уже не сможет вымолвить ни слова.

“Раба машины”, — сказал он, и Норма внезапно со всей ясностью поняла, что, если ей суждено выиграть схватку с машиной, она должна действовать именно сейчас, без промедления. Она во что бы то ни стало должна войти в это здание, должна увидеть кого-нибудь из местного начальства и рассказать все — должна — должна — должна. Каким-то непонятным образом ей удалось войти внутрь большого современной архитектуры здания, и тут она поняла, что это все, она достигла предела своих возможностей.

Она чувствовала, что все внутри у нее дрожит от неимоверных усилий, которые ей приходилось прилагать, просто чтобы стоять прямо. Колени ее похолодели и ослабели, как будто они были сделаны из льда, который растаял и превратился в воду. Она увидела участливо склонившегося к ней полицейского.

— Я чем-то могу вам помочь, мамаша? — спросил он ласково.

“Мамаша!” — мысленно повторила она с ужасом. Действительно ли он сказал это, или это снова галлюцинации, игра ее воображения? Какая же она мамаша? Она даже и не замужем еще.

Она заставила себя не думать об этом, так можно было лишиться рассудка. Сейчас у нее не было надежды добраться до какого-нибудь инспектора. Этот констебль должен выслушать ее историю. Это ее шанс победить зловещую силу, которая приобрела над ней власть, ужасную силу, чьи конечные цели она даже не могла себе представить. Она открыла рот, чтобы начать свой рассказ, и в эту минуту заметила перед собой зеркало. Она увидела высокую, худую и очень старую женщину, стоящую рядом с мощного сложения полицейским. Этот обман зрения поразил ее. Каким-то образом в зеркале было видно не ее отражение, а фигура какой-то старой женщины, очевидно, стоящей сразу за ней и немножко правее. Она приподняла свою руку в красной перчатке, чтобы привлечь внимание полицейского, и одновременно рука старой женщины в зеркале тоже приподнялась. На ней тоже была красная перчатка. Ее собственная рука замерла в воздухе, и рука старухи тоже. Пораженная Норма отвела взгляд от зеркала и уставилась на неподвижно застывшую в воздухе руку. Между краем перчатки и краем рукава ее шерстяного костюма виднелся небольшой участок кожи. Но ее кожа совсем не такая темная!

В это мгновение в комнату вошел доктор Лелл, а полицейский дотронулся до ее плеча.

— В вашем возрасте, мадам, вам не следовало приходить сюда самой. Достаточно было бы телефонного звонка.

А доктор Лелл в это время говорил:

— Моя бедная старенькая бабушка.