Собрание сочинений

— Потому что нельзя, вот почему. Во-первых, мы оба — практически еще дети. И ты хоть на минутку задумался, что ты будешь делать, если тебя не возьмут на работу, когда у тебя деньги закончатся? Мы же с голоду умрем. Все это — такая причудъ, что даже…

— Это не причудь. Я устроюсь на работу. Ты за это не волнуйся. Тебе за это вообще волноваться не надо. Что с тобой такое? Ты не хочешь со мной ехать? Так и скажи, если не хочешь.

— Дело не в этом. Совсем-совсем не в этом, — говорит эта Сэлли. Я уже даже ее вроде как возненавидел. — У нас еще будет уйма времени на всякое такое. То есть, когда ты закончишь колледж и все такое, и если мы поженимся и все такое. И будет уйма восхитительных мест, куда можно поехать. Ты просто…

— Нет, не будет. Не будет ни уймы мест никаких, ничего. Все будет совсем, совсем по-другому, — говорю. Меня опять тоска взяла, как не знаю что.

— Что? — спрашивает она. — Я тебя не слышу. То ты на меня кричишь, то тебя…

— Я говорю: не будет никаких восхитительных мест после того, как я закончу колледж и всяко-разно. Уши разуй. Все будет совсем, совсем по-другому. Нам придется спускаться на лифтах с чемоданами и прочей хренотой. Придется всем звонить и с ними прощаться, и слать им открытки из гостиниц и всяко-разно. И я буду работать в какой-нибудь конторе, зашибать кучу грошей, и ездить на работу в такси и на автобусах по Мэдисон-авеню, и читать газеты, и все время в бридж резаться, и ходить в кино, и смотреть дурацкие киножурналы, и анонсы будущих фильмов, и хронику. Кинохронику. Господи ты боже мой. Где вечно какие — нибудь тупые скачки, и какая-нибудь дамочка бьет бутылку о борт корабля, и какая-нибудь шимпанзе ездит в штанишках, нафиг, на велике. Вообще все будет не так. Ты вообще не сечешь, к чему я.

— Может, и не секу! Может, и ты сам не сечешь, — говорит эта Сэлли. Мы тут оба уже друг друга возненавидели до самых кишок. Видно, что нет уже никакого смысла пробовать нормально поговорить. Я вообще жалел, что эту байду завел, как не знаю что.

— Ладно, пошли отсюда, — говорю. — Ты, сказать по правде, — сплошной царский геморрой.

Ух как она взбесилась, когда я так сказал. Знаю, не надо было, да я бы, наверно, вообще и не стал бы так говорить, только она на меня тоску навела, как не знаю что. Обычно я никогда таких дубовых грубостей девчонкам не говорю. Ух как она взбесилась. Я кинулся извиняться как ненормальный, только она ничего и слушать не хотела. Даже заплакала. Тут я чуток даже испугался, потому что вдруг она пойдет домой и штрику своему расскажет, как я ее геморроем обозвал. А штрик у нее — такой здоровый немногословный гад, и я ему все равно не в струю был. Он этой Сэлли однажды сказал, что я слишком галдю.

— Кроме шуток. Я не хотел, — канючил я.

— Ты не хотел. Не хотел ты. Очень смешно, — говорит. Она по-прежнему как бы хлюпала носом, и я вдруг и впрямь пожалел, что так сказал.

— Пошли, я тебя домой отвезу. Без балды.

— Домой я и сама добраться могу, большое спасибо. Если ты думаешь, будто я тебе позволю себя провожать, ты совсем спятил. Ни один мальчик мне за всю жизнь такого не говорил.

Вся эта фигня, если вдуматься, — даже смешно как-то, и я ни с того ни с сего сделал такое, чего не стоило. Я заржал. А ржу я очень громко, по-дурацки так. В смысле, сиди я за собой где — нибудь в кино или как-то, я б, наверно, вперед нагнулся и велел себе, пожалуйста, закрыть пасть. Тут эта Сэлли еще больше рассвирепела.

Я немного покрутился возле нее — извинялся и старался заставить, чтоб она меня простила, только она не прощала. Талдычила мне, чтоб я отвалил и оставил ее в покое. Ну, я в конце концов и отвалил. Зашел вовнутрь, забрал свои ботинки и прочую хрень и ушел без Сэлли. Не стоило, но меня к тому времени все уже вполне так достало.

Сказать вам правду, даже не знаю, чего ради я с ней всю эту херню завел. В смысле, чтоб куда-нибудь уехать, в Массачусетс там или в Вермонт и всяко-разно. Захоти она даже со мной поехать, я б, наверно, все равно ее не взял. С ней не в струю ездить. Но самая-то жуть в том, что когда я спрашивал, я не шутил. Вот в чем самая жуть. Ей-богу, я совсем чеканулся.

18