Взгляни на деревянный дом.Помножь его на жизнь. Помножьна то, что предстоит потом.Полученное бросит в дрожьиль поразит параличом,оцепенением стропил,бревенчатостью, кирпичом -всем тем, что дымоход скопил.Пространство, в телескоп звездырассматривая свой улов,ломящийся от пустотыи суммы четырех углов,темнеет, заражаясь не-одушевленностью, слепойспособностью глядеть вовне,ощупывать его тропой.Он – твой не потому, что в немвсе кажется тебе чужим,но тем, что, поглощен огнем,он не проговорит: бежим.В нем твой архитектурный вкус.Рассчитанный на прочный быт,он из безадресности плюснеобитаемости сбит.И он перестоит века,галактику, жилую частьгрядущего, от паукапривычку перенявши прястьткань времени, точнее – бязьиз тикающего сырца,как маятником, колотясьо стенку головой жильца.<1993>
В окрестностях Атлантиды
Все эти годы мимо текла река,как морщины в поисках старика.Но народ, не умевший считать до ста,от нее хоронился верстой моста.Порой наводненье, порой толпа,то есть что-то, что трудно стереть со лба,заливали асфальт, но возвращались вспять,когда ветер стихал и хотелось спать.Еще были зимы, одна лютейдругой, и привычка плодить детей,сводивших (как зеркалом – платянойшкаф) две жизни к своей одной,и вообще экономить. Но как ни гнипальцы руки, проходили дни.В дело пошли двоеточья с "е",зане их труднее стереть. Но всебыло впустую. Теперь ослабьцепочку – и в комнату хлынет рябь,поглотившая оптом жильцов, жилицАтлантиды, решившей начаться с лиц.<1993>
* * *
Голландия есть плоская страна,переходящая в конечном счете в море,которое и есть, в конечном счете,Голландия. Непойманные рыбы,беседуя друг с дружкой по-голландски,убеждены, что их свобода – смесьгравюры с кружевом. В Голландии нельзяподняться в горы, умереть от жажды;еще трудней – оставить четкий след,уехав из дому на велосипеде,уплыв – тем более. Воспоминанья -Голландия. И никакой плотинойих не удержишь. В этом смысле яживу в Голландии уже гораздо дольше,чем волны местные, катящиеся вдальбез адреса. Как эти строки.<1993>