Собрание ранней прозы

Когда она вошла в дом, он направился берегом канала, по-прежнему в тени оголенных деревьев, тихо напевая себе под нос из службы Великой Пятницы. Он думал о том, что он сказал Крэнли, – когда люди любят, они отдают, – и произнес громко вслух: «Я больше никогда не буду говорить с ней». Когда он проходил у нижнего моста, из темноты появилась женщина и сказала: «Привет, миленький». Остановясь, Стивен посмотрел на нее. «Она была маленького роста, и даже в эту морозную пору от ее одежды несло застарелым потом. Над остекленелым лицом была надвинутая на гулящий манер соломенная черная шляпка. Она предложила ему пройтись с ней недалеко. Не отвечая ей и не прерывая страстной напев, Стивен переместил свои монеты в ее руку и продолжал путь.» Удаляясь и слыша ее благословения за своей спиной, он принялся размышлять о том, что совершенней с литературной точки зрения: рассказ о смерти Иисуса, данный Ренаном или же данный евангелистами. Однажды ему пришлось слышать, как проповедник, исполнясь благочестивого ужаса, намекал, что существует теория, пущенная каким-то литературным агентом сатаны и утверждающая, будто Иисус был маньяком. Женщина в черной шляпке не поверила бы никогда, что Иисус маньяк, и Стивен разделял ее мнение. Бесспорно, он великий образец для холостяков – сказал он себе – но все-таки для божественной личности он слишком уж печется насчет себя. Женщина в черной шляпке никогда не слыхивала о Будде, а характер Будды, пожалуй, превосходил характер Иисуса в том, что касается бесстрастной святости. Интересно, как бы понравилась ей эта история, как Яшодхара целовала Будду уже после его просветления и покаяния. Иисус Ренана малость буддийский, но западные люди, ярые обжоры и выпивохи, нипочем бы не стали поклоняться такому. Кровь требует крови. Есть люди на этом острове, у которых религиозное чувство находит выход в пении гимна «Омыты в крови Агнца». Возможно, это вопрос [порыва] диеты, но я бы все-таки предпочел омовение в рисовой воде. Уфф! Как подумаешь! Кровавая баня, чтобы очистить тело духовное от всех грешных потовыделений… Чувство декорума заставляет ту женщину носить соломенную шляпку в разгар зимы. Она мне сказала: «Привет, миленький». Самое любящее существо всех времен не сможет сказать ничего большего. Вы только подумайте – «Привет, миленький». Сатана должен разгневаться, когда ее будут называть исчадием сатаны.

– Я не собираюсь больше встречаться с ней, – сообщил Стивен Линчу несколько вечеров спустя.

– Это большая ошибка, – сказал Линч, надувая грудь.

– Пустая трата времени. Я не получу никогда того, чего я хочу от нее.

– А чего ты от нее хочешь?

– Любви.

– Как?

– Любви.

Линч резко остановился и произнес:

– Смотри, у меня есть четыре пенса…

– Это у тебя-то?

– Давай куда-нибудь зайдем. Но только, если я тебе ставлю выпивку, ты мне должен обещать, что никогда больше этого не скажешь.

– Не скажешь чего?

– Того слова.

– «Любовь» то есть?

– Заходим сюда.

Когда они уселись в замызганной полутьме таверны, Стивен начал в задумчивости раскачивать под собой табурет.

– Я вижу, я слишком далеко завел твое воспитание, дружище Линч?

– Но ведь это была жестокость, – сказал Линч, наслаждаясь роскошью угощать и поучать приятеля.

– Ты мне не веришь?

– Конечно нет.

Некоторое время Стивен был целиком сосредоточен на своей мерной кружке.

– Конечно, – молвил он наконец, – кое-что меньшее я бы тоже взял, если бы она дала.

– Уж знаю, взял бы.

– А ты б хотел, чтобы я ее соблазнил?

– Еще бы. Было б так интересно.

– Эх, только это невозможно!

Линч рассмеялся.

– Каким ты это жалостным тоном говоришь. Если бы только Макканн слышал…

– Знаешь, Линч, – сказал Стивен, – надо это признать нам свободно и открыто. Мы должны иметь женщин.

– Точно. Согласен. Мы должны иметь женщин.

– Иисус сказал: «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем»[54], но он не осуждал «прелюбодеяния». Притом не совершать «прелюбодеяния» невозможно.

– Абсолютно невозможно.

– Следовательно, если я вижу женщину, которая склонна к оракулу, я иду к ней; если у нее нет склонности, держусь подальше.

– Но у той твоей вполне склонность к оракулу.

– Вот тут-то и танталовы муки – я знаю, что она вполне. Это с ее стороны так нечестно, что она меня дразнит. Я должен идти туда, где я точно уверен.

– Но это стоит денег, а кроме того, опасно. Можешь такое заполучить, что потом не расхлебаешь всю жизнь. Я удивляюсь, как до сих пор ты не подхватил.

– Ну да, эта еще морока. Но все равно я куда-то должен пойти… Понимаешь, она человеческое существо. А шлюх я не рассматриваю как человеческие существа. И scoitum, и moechus[55] – существительные среднего рода.

– Конечно, с человеческим существом было бы гораздо лучше. Но она может быть твоя, если ты захочешь.

– Как?

– В браке.

– Я рад, что ты мне об этом напомнил, – сказал Стивен. – Я совсем как-то позабыл.

– Можешь быть уверен, она не забыла, – заметил Линч, – и никому не даст позабыть.

Стивен вздохнул.