Собрание палийских джатак

"Давным-давно, здесь же, в Варанаси, жила преуспевающая семья, в которой соблюдали пять обетов. Был в ней единственный сын. Он был умён, учён и знал три Веды. Родители его холили и лелеяли. Гулять ходил он в компании сверстников-приятелей. Они любили мясо и рыбу, были не прочь выпить браги, а сам юноша ни мяса не ел, ни браги в рот не брал.

Приятели и подумали: "Раз он у нас непьющий, то и в складчине не участвует. Как бы его подпоить?" Собрались они раз и говорят:

– Что, приятель, не устроить ли нам угощение?

– Нет, угощаться с вами я не пойду, вы ведь пьющие, а я нет.

– Ничего, мы для тебя молока захватим.

– Ну, тогда ладно, – согласился он.

Пройдохи пошли в парк и спрятали там в кульках из крупных лотосовых листьев крепкую брагу. Когда началась пирушка, юноше поднесли кувшин с молоком. Тут один из пройдох и говорит:

– Принесите-ка мне лотосового мёду.

Ему принесли кулёк из лотосового листа; он взял его, проткнул снизу дырочку и начал оттуда посасывать, а за ним и остальные.

– Что это такое? – спросил юноша. – Дайте и мне.

Так он отведал браги – думая, что это лотосовый мёд. Предложили ему жаренного на углях мяса – он и от этого не отказался. А когда он был уже изрядно пьян, они признались:

– Это ведь не лотосовый мёд, это брага.

– Сколько же времени, выходит, я зря потерял! Знать бы раньше, до чего она вкусная! Дайте мне ещё!

Ему подливали, а он просил всё ещё и ещё. Наконец брага кончилась. Тогда он снял с руки перстень и отдал им, чтобы выручить денег и достать ещё браги.

Так он пропьянствовал с ними весь день, вернулся домой с красными глазами, шатаясь, бормоча всякий вздор, и завалился спать. Отец увидел, что сын напился, дождался, пока он протрезвеет, и говорит ему:

– Дурно ты, сынок, поступил, что напился. Ты ведь из хорошей семьи. Чтоб это было в последний раз!

– В чём же я, батюшка, виноват?

– В том, что напился пьян.

– Оставь это, батюшка! Я в жизни ничего не пробовал вкуснее.

Брахман настаивал, а сын всё своё:

– Нет, я не пить не могу.

– Вот беда! – подумал брахман, так и род наш прервётся, и богатство прахом пойдёт.

И он сказал сыну:

– Сынок, собою ты красив,

И родом из брахманов ты.

А потому не пей совсем –

У нас это не принято.

Зарекись, сынок! Если не дашь зарока, то или сам я из дому уйду, или тебя прокляну, а тогда тебя из царства прогонят.

– Всё равно не могу я отказаться от браги, – ответил молодой брахман, –

Нет для меня питья вкусней,

Чем то, что ты мне запретил,

Отправлюсь по миру бродить

И браги разыщу себе.

Я ухожу из дому сам, с тобою не желаю жить.

Я вижу, брахман, что тебя

Мой вид не слишком радует.

Делай что хочешь, а я пить не брошу,

– заключил он.

– Ну что же, – сказал тогда брахман. – Если ты меня ни во что не ставишь, то и я на тебя махну рукой. Смотри, юнец, наследников мы и других себе родим. Проваливай, да поскорей, чтоб мы тебя не видели.

Привёл он сына в суд, объявил там, что отрекается от него, и выгнал его из дому. А сын потом, жалкий, нищий, одетый в отрепья, бродил с черепной костью в руке, собирая в неё подаяние, как в чашку, пока не умер где-то под забором."

И свой рассказ Калахастин заключил предостережением:

С тобою тоже будет так,

Предупреждаю, государь:

Прогонят из страны тебя,

Как выпивоху-брахмана.

Но царь не мог отказаться от своей страсти и в ответ на этот пример рассказал свою историю.

"Однажды тот же самый Суджата, о котором я говорил в прошлый раз, пришёл точно так же к подвижникам в парк. Они к нему в дом уже несколько дней не заходили, и он решил узнать, куда они подевались, а если найдёт их на месте, послушать их благие наставления. Он подсел к старшему подвижнику и слушал его наставления в дхарме, пока не стемнело. Подвижники стали было с ним прощаться, но он решил заночевать при них, в шалаше.

А ночью почтить подвижников явился со своей божественной свитой и небесными девами сам царь богов Шакра. Вся роща озарилась сиянием. Суджата проснулся и в удивлении высунулся из шалаша. Глядит, сам Шакра явился почтить подвижников, а с ним и его приближённые. Но едва увидел он небесных дев, как голова у него пошла кругом от страсти. Шакра посидел, послушал проповедь и отправился обратно к себе на небеса.

А домохозяин на утро поздоровался с подвижниками и говорит:

– Кто это, почтенные, приходил к вам ночью?

– Это Шакра, любезный.

– А что за красавицы сидели вокруг него?

– Небесные девы.

Пришёл он из парка домой и заныл:

– Дайте мне небесную деву. Хочу небесную деву...

Родные попробовали его провести: принарядили и привели к нему сначала его же жену, потом гетеру какую-то: вот, дескать, тебе небесная дева. Но он едва лишь взглянул, закричал:

– Образина это, а не небесная дева!

Он и есть перестал, только ныл:

– Хочу небесную деву, – покуда не умер."

Жил ученик подвижников

Суджата по прозванию.

Небесной девы возжелав,

Он перестал и есть, и пить.

Ведь все земные радости

В сравнении с небесными –

Что против всей морской воды

На стебельке травы роса.

Вот так же, Кала, для меня

Нет слаще в мире кушанья.

И я без человечины расстанусь,

Верно, с жизнью.