Собрание палийских джатак

Остаток ночи собравшиеся почитатели Брахмы провели стоя, а поутру они посадили Диттхамангалику на золотые носилки и на своих головах внесли в город. Сбежалась огромная толпа: "Вон едет супруга Великого Брахмы!" Люди подносили ей благовония и цветы. Всё сбылось, как сказал бодхисаттва: чтобы поклониться ей и коснуться головою её стоп, люди отдавали по кошельку с тысячей монет; чтобы услышать её голос, платили сотню; за то, чтобы её лицезреть, платили каршапану. Когда обошли весь город Варанаси, простёршийся на двенадцать йоджан, денег набралось сто восемьдесят миллионов. Покружив по городу, почитатели принесли Диттхамангалику к большой площади. Там воздвигли помост, раскинули над ним шатёр, а в шатре в великой роскоши поселили Диттхамангалику. Рядом в тот же день заложили семиэтажный, семивратный и семибашенный дворец. Стройка была большая; Диттхамангалика родила ещё в шатре. Пришла пора давать имя младенцу. Посовещавшись, брахманы постановили назвать его Мандавья, что значит "рождённый в шатре". К тому времени завершилось строительство дворца. Диттхамангалика переселилась в него и продолжала по-прежнему вести роскошную жизнь. И Мандавья тоже рос в великой холе и заботе. Когда ему исполнилось не то семь, не то восемь лет, пригласили лучших учителей со всей Джамбудвипы. С шестнадцатилетнего возраста он уже учредил щедрую раздачу даров для брахманов: всегда в его доме столовалось их шестнадцать тысяч, и для этого отведена была четвёртая надвратная башня. И вот в один прекрасный день для брахманов приготовили обильное угощение. Шестнадцать тысяч гостей расселись в надвратной башне и принялись рис, политый свеженатопленным маслом золотисто-жёлтого цвета и сдобренный мёдом и тростниковым сахаром. Сам же Мандавья, нарядно одетый, прохаживался по зале в золотых сандалиях, с золотым жезлом в руке и только и делал, что указывал: "Сюда добавьте мёду, а вот сюда – масла". В тот час мудрый Матанга, сидя в своей гималайской обители, вспомнил о нём: "Как там поживает сын Диттхамангалики?" Увидев, что тот склонился к неистинной вере, он решил: "Сегодня же отправлюсь к этому юноше, смирю его брахманскую гордыню и научу приносить такие дары, от которых был бы прок". Матанга улетел на озеро Анаватапта, там омылся, прополоскал рот; стоя на красной скале близ озера, облачился в огненного цвета одежды, но поверх накинул лохмотья, а в руку взял глиняную чашку. В таком виде он перенёсся оттуда по воздуху в Варанаси и очутился прямо в четвёртой надвратной башне дворца Мандавьи. Поглядывая по сторонам, юноша заметил его и подумал: "А это ещё что за монах? С виду он – как призрак со свалки. Как он сюда попал?" И Мандавья вопросил:

"Откуда идёшь ты, одетый в лохмотья,

Оборванный, грязный, как призрак с помойки,

И шею себе обмотал старой тряпкой!

Что нужно тебе в этом доме, негодный?"

Выслушав его, Матанга кротко ответил:

"Я знаю, что в доме твоём, достославный,

Всегда утолить можно голод и жажду.

Ты видишь – живу я чужим доброхотством.

Хоть я и чандал, накорми меня, брахман!"

Но Мандавья сказал:

"Лишь брахманов я во дворце угощаю

И верю, что это в грядущем зачтётся.

А ты вон ступай поскорее отсюда,

Дурных попрошаек кормить я не стану!"

Великий заметил:

"Кто хочет, чтоб рис уродился богато,

Тот сеет везде – на холмах, и в низине,

И возле реки, в заболоченном месте.

Одаривай всех и поверь: в этом благо.

Средь разных хоть кто-то да будет достоин,

А значит, и дар твой не будет напрасен".

Тогда Мандавья сказал так:

"Я знаю прекрасно, где лучшее поле,

И дар мой сторицей ко мне возвратится.

Дарить надо брахманам – знатным, учёным.

По мне – это поле надёжнее прочих!"

Великий произнёс:

"Заносчивость, алчность, брахманское чванство,

Враждебность, тщеславие и заблужденье –

Все эти пороки достоинства губят,

Кто склонен к ним, тот недостоин дарений.

Но те, кто к порокам таким не привержен, –

Надёжны, достойны любых подношений".

Видя, что у Великого на всё находится ответ, Мандавья рассердился: "Как он смеет здесь рассуждать? Куда это мои привратники подевались? Этого чандала давно пора выгнать!" И он закричал: "Где мои слуги – Упаджотия, Упадджхая, Бхандакуччхи?" Те быстро прибежали на зов, поклонились и спросили: "Чего прикажешь, хозяин?" – "Как же вы пропустили этого наглого чандала?" – "Не видали мы его, хозяин. Знать не знаем, откуда он взялся. Наверное, он волшебник или колдун". – "Так теперь хоть не стойте сложа руки!" – "Что же нам делать?" – "Оплеух ему надавайте! Палками его, палками! Кожу ему со спины сдерите! Всыпьте ему по первое число да и вытолкайте вон. Чтобы духу его здесь не было!" Но Великий, пока они к нему бежали, взмыл в воздух и промолвил:

"Ногтями камень колупает,

Железный брус зубами гложет,

Огонь заглатывает сдуру тот,

Кто провидца оскорбляет!"