Собрание палийских джатак

"Что это с тобой? – сказала соседка, – к уху ты прицепила пальмовый лист, глаз сажей вымазан, как ребёнка, держишь ты на руках собаку и ходишь из дома в дом, с ума сошла что ли?" – "Нет, я не сошла с ума, – отвечала жена  рыбака, – а ты без причины бранишь меня и оскорбляешь. Вот я пойду к деревенскому старосте, и пусть он покарает тебя уплатою восьми каршапан[12]". И так, затеяв ссору, обе пришли к деревенскому старосте. А когда староста разобрал дело, эта кара пала на голову жены рыбака. Её связали и стали бить, требуя уплаты денег.

Видя оба эти несчастья: одно, которое постигло жену в деревне, а другое – мужа в лесу, божество дерева, сидя на ветке, сказало: "Эй, рыбак, и в воде, и на земле ты замышлял недоброе, оттого с обеих сторон – беда". И божество произнесло следующую гатху:

Лишился глаз, одежды нет, в соседнем доме брань слышна,

В воде и на земле беда обрушилась на рыбака.

Приведя этот рассказ для разъяснения дхармы, Учитель отождествил перерождения: "Тогда рыбаком был Девадатта, а божеством дерева был я".

Джатака о вороне

Sutta pitaka. Khuddaka nikāya. Jātaka. Eka-Nipata. 140 Kaka-Jataka.

Перевод с пали Б.А. Захарьина.

Словами: "Извечно мы за жизнь свою трепещем…" – Учитель – он жил тогда в Джетаване – начал свой рассказ о прозорливом наставнике. Подробнее историю этого наставника мы узнаем из "Джатаки о Бхаддасале" в двенадцатой книге, а вот что поведал Учитель о прошлом.

"Во времена стародавние, когда на бенаресском престоле восседал царь Брахмадатта, бодхисаттва жил на земле в обличье вороны. Как-то раз домашний жрец царя отправился за город, выкупался там в реке, умастил свою кожу благовонными мазями и украсил себя свежей цветочной гирляндой. Затем надел красивые одежды и пошёл обратно в город. На перекладине городских ворот сидели в это время две вороны, и одна из них сказала своей подруге: "Сейчас, дорогая, я нагажу прямо на голову этому брахману". "Нет, подруга, – откликнулась другая, – не делай так – этот брахман облечён властью, враждовать с подобными людьми дело скверное. Он придёт в ярость и захочет извести весь наш род". "Но я уже не могу не сделать этого!" – воскликнула первая ворона. "Что ж, тогда пеняй на себя", – сказала вторая и полетела прочь. И вот, едва только брахман оказался под перекладиной, первая ворона нагадила ему прямо на голову – словно украсила его венком. Брахман, конечно, разгневался и затаил злобу на ворон.

Немного погодя случилось так, что некая служанка, присматривавшая за амбаром с рисом, рассыпала на солнце рис для просушки, а сама села рядом, да и задремала. Воспользовавшись этим, туда тотчас же прискакал лохматый козёл и принялся поедать рис. Служанка проснулась и, увидев прожорливое животное, прогнала козла прочь. Она засыпала снова и снова, и каждый раз приходил козёл и поедал рис. Прогнав козла в третий раз, служанка задумалась. "Ведь если он будет то и дело приходить сюда и пожирать рис, – размышляли она, – так он, пожалуй, истребит целую четверть риса и причинит мне большой убыток. Надо его отвадить раз и навсегда". С этим намерением она схватила горящий факел, села на своё место и притворилась спящей. Но только попробовал козёл подступиться к рису, как служанка быстро вскочила и стукнула его по спине горящим факелом. Шерсть на козле в то же мгновение вспыхнула, всё его тело запылало, и, стремясь как-нибудь сбить пламя, козёл кинулся под навес с сеном, находившийся рядом с загоном для слонов. Сено тотчас воспламенилось, и пламя перекинулось на загон для слонов. Многие слоны, находившиеся в загоне, пострадали от огня, и многие сильно обгорели, да так сильно, что лекари никак не могли поставить их на ноги. Обо всём доложили царю.

"Наставник, – сказал царь своему домашнему жрецу, – лекари никак не могут поставить слонов на ноги, не знаешь ли ты какого-нибудь средства?" "Как не знать, государь", – отвечал царю жрец. "Чем же их нужно пользовать?" – спросил в нетерпении царь. "Вороньим салом, государь", – предложил коварный жрец. "Быть по сему, – повелел царь, – пусть ворон убивают на сало". С того дня люди принялись уничтожать ворон, но, не находя в них никакого сала, выбрасывали мёртвые тела. Повсюду валялись кучи убитых ворон. И обуял воронье племя великий страх.