Собрание избранных рассказов и повестей в одном томе

В 1928 году пошла работать на производство – на стекольный завод. Работа неквалифицированная. Заработок очень небольшой. Обучаясь три месяца на металлообрабатывающем заводе, получаю квалификацию – фрезеровщица 5-го разряда.

Работаю и по сегодняшний день. Работа очень интересная, живая, увлекательная. Дело приходится иметь со станками, моторами, валами, пасами. Но я работаю машинально. Не знаю, чем объяснить. Стоит мне только положить и заштановать в станок болванку и пустить станок на самоход, как мной овладевает какая-то одеревенелость, тупость. Кажется, что все надоело, и все люди, окружающие меня, кажутся какими-то механическими истуканами, заводными куклами.

Вне заводской моя жизнь делается еще хуже, она начинает мне еще больше надоедать. Прихожу домой – не с кем слово молвить, сестра утром учится в институте, вечером работает, брат живет отдельно. Далеко. Подруг у меня очень мало. Есть масса знакомых, но что толку в них. Ведь нет у меня искреннего друга, с которым я бы могла делиться чувствами. А самой все переносить – очень и очень тяжело. Быть одинокой и никем не понятой и не иметь возможности поговорить с живой человеческой душой, которая отзывчиво отнеслась бы к моим тяжелым чувствам, – лучше умереть. Я временами думаю о смерти. Я часто выдвигаю ящик письменного стола и вынимаю «браунинг», подаренный мне за «геройский подвиг», глажу его холодный блестящий ствол. Мысли о смерти часто меня навещают, но какая-то невообразимая сила заставляет меня отказаться от этой мысли.

Тов. Зощенко! Я лишь теперь задам вам вопрос, на который с нетерпением буду ждать вашего ответа. Скажите мне (если знаете), почему сейчас, в 1931 году, когда Советское государство окрепло, все люди живы, резвы, все жаждут жить, увлечены интересной работой, ударничеством, соцсоревнованием, темпами строительства, – я не могу, физически не могу чувствовать этот пульс жизни страны. Мне кажется, что все заглохло, а только далекими отголосками раздаются удары пульса.

Вы, т. Зощенко, себе представить не можете, до каких зеленых чертиков мне все надоело. Прихожу домой и сажусь писать свои «откровенные мысли», а когда их потом читаю, меня начинает тошнить, оттого что каждый день пишу одно и то же.

А ведь иначе не могу. У меня одна тема: «Надоело все до смерти», «С жизнью покончить – самое благое дело». Но никак не могу приставить дуло револьвера к виску. Как только это сделаю, во мне пробуждается жажда жизни, которая сейчас же исчезает, как только спущу руку с оружием.

Вы скажете: «Нет силы воли». Вы правы, бесконечно правы. У меня была сила воли. Была. Не знаю, где я ее потеряла. Возможно, что эта сила погибла от всех моих переживаний.

Тов. Зощенко! У меня к вам просьба. Большая просьба. Ответьте мне. Что мне делать? Как мне выбраться из этого воображаемого болота, в котором я захлебываюсь? Ведь это болото гораздо хуже топкого.

Сама я не имею сил выбраться. Помогите мне. Прошу.

Ответа жду с нетерпением».

Я написал этой женщине подробное письмо, написал, что ее состояние есть болезненное состояние и что никаких других причин и оснований нету (тем более в 23 года) для того, чтобы чувствовать скуку жизни и пресыщение.

И посоветовал ей устроиться в дом отдыха или в санаторию хотя бы на месяц. В дальнейшем же, после отдыха, посоветовал изменить сколько возможно образ ее жизни, говоря, что ее замкнутая и одинокая жизнь, вне общественных интересов, несомненно, снова приведет ее к упадку, даже если она поправится.

Спустя, кажется, пять месяцев я снова получил от этой женщины письмо. Это письмо было более радостно и даже отчасти восторженно. Она писала, что недавно вернулась из отпуска и что только теперь поняла сущность своих упадочных мыслей – они происходили действительно от переутомления и нервной болезни. И что врачи действительно подтвердили ее болезнь, написав в путевке: неврастения.

Вот об этой болезни, вернее – об излечении этой болезни автор и желает сказать несколько слов. Быть может, я ошибусь тут в каких-нибудь тонкостях и наименованиях, но общая картина будет правильной.

Основная причина неврастении – это переутомление, вернее – перераздражение мозга. Это перераздражение может произойти по многим и разнообразным причинам. Однако все причины имеют одинаковую сущность. Они создают то психическое противоречие, тот душевный конфликт, при котором мозг как бы не находит покоя, непрестанно думая об одном и том же.

Другими словами: непрестанно думая об одной и той же вещи, о вещи чаще всего тягостного характера, человек способен заболеть неврастенией. Ибо, думая непрестанно, мозг не находит отдыха и, переутомляясь, начинает работать неправильно, создавая этим неправильную работу внутренних органов и самоотравление организма.

Человек способен заболеть неврастенией в одинаковой степени как от мыслей высокого значения, так и от мыслей мелких, незначительных и даже в другой раз вздорных.