Собрание

В хижину вошла и огляделась:
Будто привиденья увидала —
В том углу однажды я рыдала,
В том молилась…
Если б эти призраки былого
Вдруг воскреснув — плотью-костью стали,
То-то давка здесь бы началась —
Как на скачках в праздники большие.
Сами бы себя передушили,
Сами бы себя перекусали,
И девчонки по-спартански, молча,
Кулаком наотмашь взрослых били,
Ну а те — разнеженно визжали…
Так я вдруг представила ту свалку,
Эту бочку жизни мной отжитой…

Но душа бы искрой убегала
От одной — в другую — до живущей,
До меня, мгновенно долетая,
Оставляя позади все толпы
Тающих, одетых, неодетых,
Гневных, и веселых, и печальных —
Будто город после изверженья
Равнодушно-дикого вулкана.

II

Вновь Проперций мой ко мне вернулся,
Счастие для Кинфии какое!
Исцарапанный, залапанный, помятый,
Облысевший, грязный, исхудавший.
Бегают глаза его так жалко.
Отчего же ты в глаза не смотришь?
И кого стыдишься — не меня ли?
Третьего стыдишься ты — любови,
Ведь она противу нашей воли
Бегает за мною и тобою
И на стыд и горе снова сводит.
Ах, тебя прогнать отсюда взашей
Так бы мне хотелось — только жалко
Бедную сестрицу ту — любвишку,
Жалкую, но все-таки живую.
Поменяй же тогу, эта в пятнах,
Залечи царапины, умойся,
После серой окурись от скверны.
Видно, уж судьба моя такая…

III

Только вчера я хотела
Югер земли отсудить у соседа —
Там растет виноград кудрявый,
Ползают мохнатые улитки, —
И сейчас сужусь за этот югер,
Но к нему как будто охладела.
Нынче я хочу совсем другого —
Я хочу достать шафранной краски
Для волос — шафранной, с переливом,
Рыжей стать хочу — лисицей в поле,
И к глазам зеленым цвет подходит.
Нам всегда хоть что-нибудь желанно,
Нынче это, завтра что другое.
О желанья, вы — скороходы,
Что, сменяясь, жизнь влекут
К мете заветной.
Вы — погонщики, вы и кони…

IV. К МОРФЕЮ

Бог, души любящий нагими, без прикрас,
Страстишек скрытых бог и тайных страхов.
Весталке в сон развратника ты шлешь,
Насильника, чтоб не было обидно —
Мол, не сама я отдалась, а взяли.
Ревнивцу снится — он в железной клетке
Глядит, как тешится его с другим подружка
И смехом заливается жестоким…
Младенца чистого — того не пожалеешь,
Он весь дрожит во сне и цепенеет,
Вдруг закричит ужасно и проснется,
И тайный ужас в нем до самой смерти.
Морфей, как ночь ты со свечой крадешься
Тропою тайной в мозг. Так знай, что если
Не будешь слать ты снов мне светлых,
Как паруса морские — чистых, ясных,
То ввек тебе назло я не засну.
Всю ночь водой холодной обливаться
Я буду, а служанок заставлю петь до утренней зари.
Пусть мне, Морфей, одно Ничто лишь снится.

V