Собрание

Как ляжешь на ночь не молясь, — то вдруг
Приляжет рядом бес — как бы супруг,
На теплых, мягких, сонных нападает,
Проснешься — а рука его за шею обнимает.
И тело все дрожит, томлением светясь,
И в полусне с инкубом вступишь в связь.
Он шепчет на ухо так ласково слова:
Что плотская любовь по-своему права,
И даже я — холодный древний змей —
Блаженство ангельское обретаю в ней.
Тут просыпаешься и крестишься — в окне
Мелькнуло что-то темное к луне.
И ты останешься лежать в оцепененье,
Как рыба снулая — в тоске и униженье.

26. Перед праздником

Кручу молитвенную мельницу
Весенним утром на заборе.
Как сестры весело и радостно
Толпятся у разрытых клумб,
Одаривая землю жирную
Тюльпанов наготой подвальною.
А те — буренушек священныих
На пастбище ведут, украшенных
И лентами и колокольцами.
Те — моют будд водою чистою,
Водой пещерной, ледниковою,
Те — чистят кельи, пол метут.
Захлопоталась перед праздником
Вся наша сторона буддийская!
И только я одна — бездельная
И больше ни на что не годная —
Верчу молитвенную мельницу,
В цветные глядя облака.

27

Мне было восемь лет всего,
Как я впервые полюбила, —
И бабушке я говорила
(И тем ее развеселила):
«Так не любил никто! Никто!»

Перед иконою склонясь,
Теперь я повторяю то же:
«Никто Тебя так не любил!
Никто! Никто! Ты веришь, Боже?»

28

Вижу — святой отшельник
Висит над круглым пригорком,
А склоны — клевером заросли,
Клевер — смешок земли, —
Клевер — ее «хи-хи»,
Белая кашка — «ха-ха»,
Отшельник парит над ними,
Забывши и званье греха.
Он висит, скрестив тощие ноги
Над веселым пригорком, молча.
Скажи мне, отшельник, — где Будда?
Быть может, это колокольчик?
Капустница? Иль шмель тяжелый?
Иль облако? Иль деревце?
Быть может, Будда — ты?
Быть может — я?
Быть может — я в его ладони
Щепотка разварного риса?

29

Вы ловитесь на то же, что и все:
Вино, амур, ням-ням, немного славы.
Не надо вам изысканней отравы,
Вы душу отдаете как во сне —
Так старый бес мне говорил, зевая
И сплевывая грешных шелуху,
И за ногу меня в мешок швыряя.

30. Моя молельня

I

Чуть Сатана во мне заплачет
Иль беса тянется рука —
В кулек невидимый я прячусь,
Молюсь я Богу из кулька.
Быть может, это — пирамида
(В ней царь простерся древний, длинный),
Которую ношу с собой,
Из жаркой выдернув пустыни.
И вот, когда я в ней спасаюсь
(Так, чтобы было незаметно),
Ее ломается верхушка,
И чье-то око многосветно
Лучами льется в рук завершье —
С одра привставши, фараон
Кричит: «Молись, мы оба гр ешны!» —
И снова в тяжкий полусон.

II