Собор Святой Марии

— Граждане Барселоны! — крикнул он достаточно громко, чтобы его могли слышать все ополченцы. — Я знаю причину, которая привела вас сюда, и знаю, что вы ищете справедливость по отношению к вашей землячке. Я у вас в руках. Я признаю себя виновным в содеянном преступлении, но, прежде чем вы меня схватите и отберете мои земли, умоляю вас, дайте мне сказать.

— Говори, — позволил ему один из советников.

— Я действительно похитил и переспал с Мар Эстаньол против ее воли…

Ропот пробежал по рядам барселонского ополчения, заглушая речь Фелипа де Понтса. Арнау снова сжал руками кинжал.

— Я совершил это преступление, зная, что поплачусь за него своей жизнью. Но я сделал бы это еще раз, если бы у меня была возможность прожить свою жизнь заново, — такова моя любовь к этой девушке. У меня нет сил видеть, как это юное создание увядает без мужа, не пользуясь теми дарами, которыми ее наделил Бог. Я признаюсь, что мои чувства оказались сильнее рассудка, а я сам больше походил на бешеное животное, нежели на рыцаря короля Педро.

Жоан почувствовал, что войско с интересом слушает Фелипа де Понтса, и про себя попытался внушить рыцарю его последующие слова…

— И как животное, которым я был, я готов сдаться вам. Но как рыцарь, которым мне снова хотелось бы стать, я обещаю заключить брак с Мар, чтобы продолжать любить ее всю свою жизнь. Судите меня! Я не готов, как предписывают наши законы, предложить мужа, равного ей. Однако, прежде чем увижу ее с другим, я лишу себя жизни.

Фелип де Понте закончил свою речь и стал ждать, гордо восседая на лошади. Брошенный им вызов заставил трехтысячное войско замолчать. Люди пытались осознать слова, которые только что услышали.

— Да будет славен Господь! — неожиданно закричал доминиканец.

Арнау посмотрел на него с изумлением. Все повернулись к монаху, в том числе Элионор.

— К чему это? — спросил Арнау.

— Арнау! — торжественно произнес монах и взял брата за руку. — Это всего лишь результат нашей собственной небрежности, — сказал он довольно громко, чтобы его могли слышать все присутствующие.

Арнау вздрогнул.

— Годами мы потакали капризам Мар, забывая о нашем долге по отношению к здоровой и чистой женщине, которая должна была бы уже подарить миру детей, в чем и заключается ее обязанность. Так предусмотрено законами Божьими, и мы не вправе менять предписания Господа нашего.

Арнау хотел было возразить ему, но Жоан заставил его замолчать резким движением руки.

— Я чувствую себя виноватым, потому что проявил непростительную мягкость по отношению к капризной девушке, в чьей жизни недоставало смысла, и потому она протекала в противоречии с нормами святой католической церкви. Этот рыцарь, — добавил он, показывая на Фелипа де Понтса, — является всего лишь рукой Божьей, посланцем Господа, чтобы сделать то, чего не смогли сделать мы. Да, я слишком долго смотрел, как увядает красота и здоровье, подаренные Богом девушке, которой повезло стать приемной дочерью такого доброго человека, как ты. Я не хочу чувствовать себя виновным в смерти рыцаря, готового пожертвовать собственной жизнью, чтобы исполнить то, что мы оказались неспособны сделать. Он хочет жениться на ней. И я, если тебя интересует мое мнение, согласился бы.

Арнау помолчал некоторое время. Все войско стояло в ожидании его ответа. Жоан воспользовался моментом и повернулся к Элионор. Ему показалось, что на губах баронессы промелькнула надменная улыбка.

— Ты хочешь сказать, что это моя вина? — спросил Арнау.

— Моя, Арнау, моя, — поспешил заверить его монах. — Это я должен был рассказать тебе о том, в чем суть законов Церкви, каково Божье предназначение, но я этого не сделал… и очень об этом сожалею.

Гилльем, едва сдерживаясь, готов был метать молнии.

— Каково желание девушки? — спросил Арнау у сеньора Понтса.

— Я — рыцарь короля Педро, — ответил тот, — и его законы не принимают во внимание желание женщины на выданье. Но поскольку вы сегодня находитесь здесь, я, Фелип де Понте, каталонский рыцарь, предлагаю себя в мужья Мар Эстаньол. — Ободренный рокотом, прокатившимся по рядам ополчения, рыцарь добавил: — Если ты, Арнау Эстаньол, барон Каталонии, морской консул, не согласен на этот брак, вы можете схватить меня и судить. Если же ты, ее приемный отец, даешь свое согласие, желание девушки не имеет значения.

Ополчение снова одобрило слова рыцаря. Таков был закон, и все его выполняли, отдавая своих дочерей, не спрашивая их согласия.

— Речь идет не о желании девушки, Арнау, — вмешался Жоан, понижая голос. — Речь идет о твоей обязанности. Возьми ее на себя. Никто не спрашивает мнения своих дочерей или воспитанниц. Решение принимают, исходя из того, что для них будет полезнее всего. Этот человек уже переспал с Мар. Желание девушки играет малую роль. Или она выйдет за него, или ее жизнь превратится в ад. Ты должен решить, Арнау: еще одна смерть или выход из ситуации, порожденной нашей небрежностью.