Собор под звездами

 Зато именно к священнику шли и матросы и офицеры за советом в вопросах житейских. Был он невероятно начитан и опытен. Впрочем, была у батюшки одна странная особенность. При всей своей образованности и жизненных познаниях, свое личное мнение предпочитал он хранить втайне, не высказываясь от себя лично ни по одному вопросу. Ссылался на Писание, святых отцов, примеры из истории и жизни своих знакомых, но как только вопрос ставился «А что лично вы, отче, по этому поводу думаете?», сразу запирался за «вывеской»: «Я ничего не знаю. Знаю где молельня, где котельня, где камбуз тоже ведаю... А больше – ничего!» И пробить эту стену было невозможно.

 Днем, после службы, он важно обходил весь корабль, с любопытством заглядывая в самые удаленные уголки. Очки делали его глаза еще более большими и удивленными. Казалось, священник видит каждый раз корабль заново и пребывает в радостном изумлении от этого достижения современной науки. Молодежь подшучивала над этими «обходами владений», не подозревая насколько цепко и внимательно священник подмечает малейшие изменения – выражения лиц офицеров, взаимные обиды и затеи моряков… Если б иеромонах по стечению обстоятельств надумал в юности податься в сыскную полицию, то слава Пинкертона и Шерлока Холмса была бы безжалостно задвинута на задворки истории. В голове священника словно работала сложнейшая вычислительная машина, подмечающая и анализирующая всю картину жизни корабля. За нарочитой неторопливостью движений притаилась недюжинная энергия и острый ум. Даже офицеры корабля не знали о своих матросах столько, сколько знал священник. Да что там офицеры?! Бывало и сам человек не ведал о себе то, что давно приметил в нем острый глаз иеромонаха.  Корабль отец Григорий считал «своей территорией» и порядок на нем поддерживал ненавязчиво, ног твердо. В отличии от прочих кораблей Второй Тихоокеанской эскадры, на флагмане практически не было «политических» и атеистов. Эта «латентная тирания» была не проявлением деспотизма, а, скорее, неким аналогом «Домостроя». Священник считал не только корабль своей вотчиной, но и всех находящихся на нем – от кока до адмирала – своей паствой, за которую отвечает, которой руководит и с которой пойдет хоть до Цусимы, хоть до райских врат. И были у него веские причины радоваться, что его «приход» чаще всего подолгу оторван от реалий и настроений остальной России.

- Почему «на охоту»? – спросил Самохин.

-Видел когда-нибудь, как кот амбар обходит, мышей высматривая?

-Ну...

-Что «ну» ?! Ничего не напоминает?

- О чем?

 Новиков посмотрел в наивные, доверчиво распахнутые глаза матроса и пришла ему на ум одна идея.

- Слушай, Сашка… Давно хотел его спросить, да стесняюсь… Почему священнику можно жениться, а монаху – нельзя? Священник-то, чай, не менее благочестив... Да и Бог дал человеку «вторую половинку» не спроста…. Сказано же: «плохо человеку быть одному» …  Будь другом: спроси его, а?

-Да я как-то…

-Спроси, я в долгу не останусь. Беги, а то уйдет!

-Батюшка! – припустил вслед за священником матрос. – Благословите, батюшка…

-Бог благословит, - приветливо ответил священник. – Чего тебе, чадо?

-Вот вы – аэромонах…

-Кто? Я?! – изумился иеромонах. – Ну… тогда уж скорее – аквамонах… И что?

- А почему у вас нет… нет… э-э… второй половинки?

 Священник сдвинул очки на кончик носа, пристально посмотрел на простоватое лицо моряка, отыскал взглядом прыскающего в кулак со смеху Новикова, и, вздохнув, ответил знакомыми с семинарской скамьи стихами:

-Жизнь ударит обухом – ты поймешь потом:

Лучше быть под клобуком, чем под каблуком…

 Выдержал театральную паузу, и закончил:

-А другу своему передай, что ему лучше вовсе не жениться, ибо если жена под стать ему попадётся, то эти «две половинки» не семью будут напоминать, а задницу!

 И степенно удалился, оставив Самохина в бесплодных попытках понять смысл сказанного.

 В кают-компании, за накрытым столом, собрались офицеры. В связи с боевой обстановкой блюда были поданы все разом, но к ним почти никто не притрагивался.

- Что, Василий Васильевич… назревает? – спросил священник капитана Игнациуса.

- Похоже, сегодня все решиться, отец Григорий, - капитан сделал небольшой глоток из бокала с шампанским, огладил седой ус. – Протов 12 японских броненосцев – 12 наших. Крейсера… У них корабли новее и скорость больше, но… что они с такой громадой сделают? Мы же как крепость плавучая идем… Проучим японцев, вернемся, и воплотим нашу с вами мечту, а?

(Капитан 1 ранга эскадренного броненосца «Князь Суворов» Василий Васильевич Игнациус был инициатором строительства «Храма спасения на водах». Он мечтал увековечить на его стенах имена всех моряков, погибших в боях за все время существования русского флота… Храм был построен и освещен в 1911 году, но уже в честь моряков, погибших при Цусимском сражении… Большевики взорвали его, как и бесчисленное множество других…)

- Даст Бог – воплотим, - согласился иеромонах. – Дело-то хорошее…

-Все хотел спросить вас, отче, вы читали повесть графа Толстого «Воскресение»?