Собор Парижской Богоматери

Впереди, склонившись ниже всех над яслями, стояли четыре женщины. Судя по их серым платьям монашеского покроя, они принадлежали к одной из благочестивых общин. Я не вижу причин, почему бы истории не увековечить для потомства имена этих четырех скромных и почтенных особ. Это были Агнеса ла Герм, Жеанна де ла Тарм, Генриетта ла Готьер и Гошера ла Виолет. Все четыре были вдовы, все четыре ­ добрые души из братства Этьен-Одри, вышедшие из дому с дозволения своей настоятельницы, чтобы послушать проповедь согласно уставу Пьера д'Эльи.

Впрочем, если в эту минуту славные сестры странноприимного братства и соблюдали устав Пьера д'Эльи, то они, несомненно, с легким сердцем нарушали устав Мишеля де Браш и кардинала Пизанского, бесчеловечно предписывающий им молчание.

­ Что это такое, сестрица? ­ спросила Агнеса у Гошеры, рассматривая крошечное существо, которое пищало и ежилось в яслях, испугавшись множества устремленных на него глаз.

­ Что только с нами станется, если начали производить на свет таких детей! ­ воскликнула Жеанна.

­ Я мало что смыслю в младенцах, ­ заметила Агнеса, ­ но уверена, что на этого и глядеть-то грешно.

­ Это вовсе не младенец, Агнеса.

­ Это полуобезьяна, ­ сказала Гошера.

­ Это знамение, ­ вставила Генриетта ла Готьер.

­ В таком случае, ­ сказала Агнеса, ­ это уже третье начиная с воскресенья Крестопоклонной недели Ведь не прошло и недели, как случилось чудо с тем нечестивцем, которого божественною своею силою покарала богоматерь Обервилье за его насмешки над пилигримами, а то было второе чудо за последний месяц.

­ Этот так называемый подкидыш просто гнусное чудовище, ­ сказала Жеанна.

­ И так вопит, что оглушит певчего, ­ продолжала Гошера. ­ Да замолчишь ли ты наконец, ревун?

­ И подумать только, что архиепископ Реймский посылает такого урода архиепископу Парижскому, ­ воскликнула ла Готьер, набожно сложив руки.

­ По-моему, ­ сказала Агнеса ла Герм, ­ это животное, звереныш, словом, что-то нечестивое; его следует бросить либо в воду, либо в огонь.

­ Надеюсь, никто не станет на него притязать, ­ сказала ла Готьер.

­ Боже мой! ­ сокрушалась Агнеса. ­ Как мне жаль бедных кормилиц приюта для подкидышей, там на берегу, в конце улички, рядом с покоями епископа! Каково-то им будет, когда придется кормить это маленькое чудовище! Я бы предпочла дать грудь вампиру.

­ Как она наивна, эта бедняжка ла Герм! ­ возразила Жеанна. ­ Да неужели вы не видите, сестра, что этому маленькому чудовищу по крайней мере четыре года и что ваша грудь покажется ему менее лакомой, чем кусок жаркого?

Действительно, это «маленькое чудовище» (назвать его как-нибудь иначе мы тоже не решаемся) не было новорожденным младенцем. Это был какой-то угловатый, подвижный комочек, втиснутый в холщовый мешок, помеченный инициалами Гильома Шартье, бывшего в то время парижским епископом. Из мешка торчала голова. Голова эта была безобразна. Особенно обращали на себя внимание копна рыжих волос, один глаз, рот и зубы. Из глаза текли слезы, рот орал, зубы, казалось, вот-вот в кого-нибудь вонзятся, а все тело извивалось в мешке к великому удивлению толпы, которая все росла и росла.

Госпожа Алоиза Гонделорье, богатая и знатная женщина, державшая за руку хорошенькую девочку лет шести и волочившая за собой длинный вуаль, прикрепленный к золотому рогу высокого головного убора, проходя мимо яслей, остановилась посмотреть на несчастное создание, а ее очаровательное дитя, Флерде-Лис де Гонделорье, разодетая в шелк и бархат, водя хорошеньким пальчиком по прибитой к яслям доске, с трудом разбирала на ней надпись: «Подкидыши».

­ Я думала, сюда кладут только детей! ­ проговорила дама и, с отвращением отвернувшись, направилась к двери, бросив в чашу для пожертвований звякнувший среди медных монет серебряный флорин, что вызвало изумление у бедных сестер общины ЭтьенОдри.

Минуту спустя показался важный, ученый Робер Мистриколь, королевский протонотариус, державший в одной руке громадный требник, а другою поддерживавший свою супругу (урожденную Гильометту ла Мерее), ­ он шел между двумя своими руководителями: духовным и светским.

­ Подкидыш! ­ сказал он, взглянув на ясли. ­ Найденный, вероятно, на берегу Флегетона!

­ У него только один глаз, а другой закрыт бородавкой, ­ заметила Гильометта.

­ Это не бородавка, ­ возразил Робер Мистриколь, ­ а яйцо, которое заключает в себе подобного же демона, в котором, в свою очередь, заложено другое маленькое яйцо, содержащее в себе еще одного дьявола, и так далее.

­ Откуда вам это известно? ­ спросила Гильометта ла Мерее.

­ Я это знаю достоверно, ­ ответил протонотариус.

­ Господин протонотариус! ­ обратилась к нему Гошера. ­ Как вы думаете, что предвещает этот мнимый подкидыш?

­ Величайшие бедствия, ­ ответил Мистриколь.

­ О боже! Уж и без того в прошлом году свирепствовала чума, а теперь люди говорят, будто в Арфле собирается высадиться английское войско! воскликнула какая-то старуха в толпе.

­ Это может помешать королеве в сентябре приехать в Париж, -подхватила другая, ­ а торговля и так идет из рук вон плохо!