Собор Парижской Богоматери

— Увы, нет! — ответил мэтр Жак, все так же грустно улыбаясь. — Мы лишены этого утешения. Этот человек — кремень. Его нужно сварить живьем на Свином рынке, прежде чем он что-нибудь скажет, и, однако, мы ничем не пренебрегаем, чтобы добиться правды. У него уже вывихнуты все суставы. Мы пускаем в ход всевозможные средства, как говорит старый забавник Плавт:

Advorsum, stimulos, laminas, crucesque, compedesque,
Nervos, catenas, carceres, numellas, pedicas, boias.[110]

Ничего не помогает. Это ужасный человек. Я понапрасну бьюсь над ним.

— Ничего нового не нашли в его доме?

— Как же, нашли! — ответил мэтр Жак, роясь в своем кошеле. — Вот этот пергамент. Тут есть слова, которых мы не понимаем. А между тем господин прокурор уголовного суда Филипп Лелье немного знает древнееврейский язык, которому он научился во время процесса евреев с улицы Кантерсен в Брюсселе.

Продолжая говорить, мэтр Жак развертывал свиток.

— Дайте-ка, — проговорил архидьякон и, взглянув на пергамент, воскликнул: — Чистейшее чернокнижие, мэтр Жак! «Эмен-хетан»! Это крик оборотней, прилетающих на шабаш. Per ipsum, et cum ipso, et in ipso[111] — это заклинание, ввергающее дьявола с шабаша обратно в ад. Нах, pax, max[112] относится к врачеванию: это заговор против укуса бешеной собаки. Мэтр Жак! Вы — королевский прокурор церковного суда! Эта рукопись чудовищна!

— Мы вновь подвергнем пытке этого человека. Вот что еще мы нашли у Марка Сенена, — сказал мэтр Жак, роясь в своей сумке.

Это оказался сосуд, сходный с теми, которые загромождали очаг отца Клода.

— А, это алхимический тигель! — заметил архидьякон.

— Сознаюсь, — робко и принужденно улыбаясь, сказал мэтр Жак, — я испробовал его на очаге, но получилось не лучше, чем с моим.

Архидьякон принялся рассматривать сосуд.

— Что это он нацарапал на своем тигле? «Och! Och!» — слово, отгоняющее блох? Этот Марк Сенен — невежда! Ясно, что в этом тигле вам никогда не добыть золота! Он годится лишь на то, чтобы ставить его летом в вашей спальне.

— Если уж мы заговорили об ошибках, — сказал королевский прокурор, — то вот что. Прежде чем подняться к вам, я рассматривал внизу портал; вполне ли вы уверены, ваше высокопреподобие, в том, что со стороны Отель-Дье изображено начало работ по физике и что среди семи нагих фигур, находящихся у ног божьей матери, фигура с крылышками на… пятках изображает Меркурия?

— Да, — ответил священник, — так пишет Августин Нифо, итальянский ученый, которому покровительствовал обучивший его бородатый демон. Впрочем, сейчас мы спустимся вниз, и я вам все это разъясню на месте.

— Благодарю вас, мэтр, — кланяясь до земли, ответил Шармолю. — Кстати, я чуть было не запамятовал! Когда вам будет угодно, чтобы я распорядился арестовать маленькую колдунью?

— Какую колдунью?

— Да хорошо вам известную цыганку, которая, несмотря на запрещение духовного суда, приходит всякий день плясать на Соборную площадь! У нее есть еще какая-то одержимая дьяволом коза с бесовскими рожками, которая читает, пишет, знает математику не хуже Пикатрикса. Из-за нее одной следовало бы перевешать все цыганское племя. Обвинение составлено. Суд не затянется, не сомневайтесь! А хорошенькое создание эта плясунья, ей-богу! Какие великолепные черные глаза, точно два египетских карбункула! Так когда же мы начнем?

Архидьякон был страшно бледен.

— Я вам тогда скажу, — еле слышно пробормотал он. Затем с усилием прибавил: — Пока займитесь Марком Сененом.

— Будьте спокойны, — улыбаясь, ответил Шармолю. — Вернувшись домой, я снова заставлю привязать его к кожаной скамье. Но только это дьявол, а не человек. Он доводит до изнеможения даже самого Пьера Тортерю, у которого ручищи посильнее моих. Как говорит этот добряк Плавт:

Nudus vinctus, centum pondo, es quando pendes per pedes.[113]

Допросим его на дыбе, это лучшее, что у нас есть! Он попробует и этого.

Отец Клод был погружен в мрачное раздумье. Он обернулся к Шармолю:

— Мэтр Пьера… то есть мэтр Жак! Займитесь Марком Сененом.

— Да, да, отец Клод. Несчастный человек! Ему придется страдать, как Муммолю. Но что за дикая мысль отправиться на шабаш! Ему, казначею Высшей счетной палаты, следовало бы знать закон Карла Великого: Stryga vel masca![114] Что же касается малютки Смеральды, как они ее называют, то я буду ожидать ваших распоряжений. Ах да! Когда мы будем проходить под порталом, объясните мне, пожалуйста, что означает садовник на фреске у самого входа в церковь. Это, должно быть, сеятель? Мэтр! Над чем вы задумались?