Собор

Оставались последние минуты. Лоуган почувствовал, как забилось его сердце. Он сознавал свою ответственность за массу людей вокруг: за сотни тысяч зрителей, выстроившихся вдоль маршрута парада, за полицейских, наблюдательные посты в парке, репортеров, кинооператоров и телевизионщиков с камерами. Этот День должен стать днем самоотверженности, прославления сентиментальности и даже днем скорби. В Нью-Йорке этот день всегда отмечался военным парадом, который никогда не отменялся с 1762 года – даже из-за войны, депрессии или гражданских волнений. По сути дела, этот день стал стержнем ирландской культуры в Новом свете, и он оставался бы таким, даже если бы сгинули с лица земли последний мужчина, женщина и ребенок старой Ирландии, унося с собой англичан. Лоуган повернулся к майору Коулу:

– У нас все готово, майор?

– Сражающиеся ирландцы всегда готовы, полковник.

Лоуган кивнул. «Ирландцы всегда готовы на все, – подумал он, – но не подготовлены ни к чему».

* * *

Отец Мёрфи окинул взглядом тысячи людей, столпившихся на ступеньках собора. Он стоял, возвышаясь над всеми, на зеленом ковре, который покрывал пол главного портала храма и спускался к улице. Напротив отца Мёрфи находились кардинал и епископ. Около кардинала стоял британский генконсул Бакстер, а рядом с епископом – Морин Мелон. Отец Мёрфи улыбнулся – этот знак расположения не был запланирован, но трудно удержаться от выражения удовольствия при виде старых знакомых.

Привычный ритуал собрал вокруг кардинала священников, монахов, благотворителей и крупных спонсоров. Отец Мёрфи заметил двоих мужчин, которые, скорее всего, были переодетыми полицейскими. Затем он окинул взглядом огромную толпу, растянувшуюся по всей Пятой авеню. Мальчики и девочки забрались на мраморный пьедестал статуи Атласа, чтобы лучше рассмотреть праздничное шествие. Неожиданно взгляд отца Мёрфи привлекла знакомая фигура: напротив пьедестала стоял Патрик Бурк, положив руки на заграждение. Он возвышался над окружающей толпой и, казалось, не замечал возбужденного оживления вокруг себя. Его присутствие успокоило прелата, хотя он и не понял, почему ему вдруг потребовалось такое успокоение.

* * *

Кардинал повернул голову к Гарольду Бакстеру.

– Вы останетесь с нами до конца праздника, мистер Бакстер? – Голос кардинала был исполнен спокойствия – так говорят обычно дипломаты.

Бакстера давно уже никто не называл мистером, но он подумал, что кардинал не знает об этом. Он обернулся к кардиналу, встретился с ним взглядом и ответил таким же тоном:

– Если это возможно, Ваше Высокопреосвященство.

– Сегодняшний праздник может доставить вам огромное удовольствие.

– Благодарю вас.

Бакстер продолжал наблюдать за кардиналом даже тогда, когда тот уже отвернулся. Кардинал был уже довольно старым мужчиной, но глаза его лучились каким-то внутренним светом.

Бакстер откашлялся.

– Извините, Ваше Высокопреосвященство, но думаю, что мне, наверное, не мешает отойти чуть-чуть в сторону от центра событий сегодняшнего празднества.

Кардинал сделал благословляющий жест рукой над толпой у собора и заметил:

– Мистер Бакстер, сегодня вы и есть центр событий. Вы и мисс Мелон. Именно вы привлекаете внимание политических комментаторов. Как они говорят, такое событие станет гвоздем программы новостей. Людям нравится порывать с прошлым. – Он повернулся к Бакстеру и широко улыбнулся, как улыбаются ирландцы. – Если вы сдвинетесь с места хоть на дюйм, они потащатся за вами в Белфаст, Дублин, Лондон и Вашингтон.

Кардинал снова повернулся к толпе и продолжал ритуальные мановения рукой в святом благословении.

– Да, конечно. Я не брал в расчет политический аспект, думал только о безопасности. Не хотел бы, чтобы из-за меня произошло что-то, могущее повлечь за собой серьезные последствия…

– Господь сверху наблюдает за нами, мистер Бакстер, и комиссар Двайер уверил меня, что управление полиции делает то же самое.

– И то и другое успокаивает. Вы давно с ним говорили? Я имею в виду комиссара полиции.

Кардинал повернулся к Бакстеру и пристально посмотрел на него с легкой улыбкой на губах, которая показывала, что он понял шутку, но не находит ее забавной.

Бакстер на мгновение встретился глазами с кардиналом и отвел взгляд. День обещал быть длинным.

* * *

Патрик Бурк рассматривал стоящих на ступенях собора. Рядом с кардиналом он заметил своего старого приятеля отца Мёрфи. Должно быть, у этого человека странная жизнь, подумал Бурк. Целибат. И все же отцовские и материнские обязанности епископов и игумений. Жизнь у него, как у вечного ребенка. Мать Бурка хотела, чтобы сын выбрал именно такую жизнь. Для ирландцев, придерживающихся старых традиций, нужно обязательно иметь в семье священника, но он стал полицейским, отличным, всеми почитаемым полицейским, и никто не пожалел об этом, по крайней мере, он сам.