Соблазны

Хелене снова пришлось ехать к "Майнлю" на Кроттенбахштрассе. Ей нужны стиральный порошок и туалетная бумага. А заходить в несколько магазинов не хочется. Пока они ехали, она узнала, где был Хенрик. Он сказал, что были ужасные скандалы с его подругой из Мюнхена. И потом ему пришлось отвозить ее в Мюнхен. Из-за миомы. Но все это его совершенно не касалось. Подруга прошла курс гештальт-терапии, а потом психотерапевт поселился с ней. Отменили два концерта. У миланских властей не оказалось денег. Хотя все было условлено. Потом в Мюнхене он заболел. Температура. Очень высокая температура. Теперь у него квартира в Милане. До сентября за нее уплачено. Что будет дальше, он не знает. В квартире только его фортепьяно. Но потом его придется вернуть. Если до сентября он не раздобудет денег, то фортепьяно придется вернуть. Тогда в квартире не останется ничего, кроме матраса. Хенрик рассмеялся.

Хелена делала покупки. В магазине полно народу, у касс — длинные очереди. Хенрик помогал. Он встал в очередь у отдела деликатесов. Им достался номер 95. Обслуживался 83. Хелена сходила за овощами и фруктами. Молоком. Йогуртом. Сыром. Видела, что Хенрик стоит в очереди. Терпеливо. Даже заговорил о чем-то с пожилой дамой. Оба чему-то улыбались. Она сходила за шницелями на обед. Потом остановилась рядом с Хенриком. Хелена купила деревенской ветчины, паштет из телячьей печенки и сосисок. Уходя, Хенрик попрощался с дамой. Она ласково ему улыбнулась. На Хелену же не обратила внимания. Хенрик обнял Хелену за плечи. Когда на выходе у кассы очередь дошла до них, Хелене пришлось освободиться от его объятия. Неожиданно для себя озябнув, она поняла, как тесно они прижимались друг к другу. Они все время говорили. Болтали. Улыбаясь. Казалось, что Хенрика не было всего пару дней. А не недель. Хелена торопливо клала покупки на движущуюся ленту у кассы, Хенрик укладывал все в две большие сумки. Медленно. Но он укладывал вниз все более прочное. Яйца и йогурт ставил наверх. Хелена расплатилась. Неожиданно Хенрик начал снова ей нравиться. С таким серьезным видом он складывал покупки.

Хенрик остался обедать. Он помогал Хелене. На кухню пришли девочки. Накрыли на стол. Хенрик попытался научить их старинной английской народной песне. Она начиналась как-то наподобие "зуммаризи куммаризи" и пелась каноном. Но дальше первой строчки они не продвинулись. Катарина петь не умела. Бурчала басом. Барбара нарочно ошибалась. Все смеялись. И начинали сначала.

Кофе Хелена с Хенриком пили в гостиной. Девочки остались со взрослыми. Катарина забралась к Хелене на руки. Барбара залезла на спинку дивана и опиралась о Хеленины плечи. Хелена попыталась уговорить дочерей отправиться в свою комнату. Разве ничего не задано? Не почитать ли им? Или порисовать. Или поиграть в компьютер. Или прибраться. Или? В ответ девочки кричали: "Нет, спасибо, не хотим!" и хохотали. Хелена очень хотела их отослать. Но знала, каких это стоит трудов. И что потом уж совсем не поговорить. Тогда она встала и предложила пойти поесть мороженого. Они поехали к "Рукенбауэру". В начале Зиверингерштрассе. Дочки получили по трубочке. Себе Хелена не купила ничего. Ей придется доедать мороженое Катарины. Катарина никогда не может съесть его до конца. Хенрик шел рядом. Он взял себе шоколадного. Они прошлись вниз по Обкирхергассе. Разглядывали витрины. Лизали мороженое. Хелена получила нагревшуюся трубочку Катарины с остатком лимонного мороженого. Они остановились перед витриной обувного магазина. Хелена смотрела на отражение. Словно семья, подумала Хелена. Так и должно было бы быть. Она сама во всем виновата. Могла ли она поступать иначе? Или должна? Хелена сказала Хенрику: "Знаешь что, я отвезу тебя в Милан". Потому что Хенрик рассказал ей, что вечером ему нужно возвращаться. Зайцем. На билет у него нет денег. Но это не проблема. Наверняка в Милане осуществится один из его проектов. К тому же нужно играть. Хенрик засмеялся и откусил от мороженого.

Хелена говорила серьезно. Она отвела дочек домой. Зашла к бабушке. Сказала, что должна уехать. Пусть бабушка присмотрит за детьми. Все приготовлено. Делать ничего не нужно. Просто побыть. На всякий случай. Старушка тут же собралась к детям. Она ведь счастлива хоть чем-то помочь. Она ведь всех их любит. Хелена обняла ее. Почувствовала прикосновение мягкой, как шелк, морщинистой старой кожи. Старуха прижалась к ней. Хелена высвободилась. Она тоже не понимает, отчего все так случилось. Она объяснила бабушке, чем кормить детей. Поцеловала ее в щеку и побежала к себе. Еще раз повторила дочкам, где какая еда. Запихала в сумку ночную рубашку и туалетные принадлежности. "Так. Я готова. Можно ехать", — сказала она Хенрику.