Соблазны

Хелена сошла с поезда. Другие пассажиры повлекли ее за собой к выходу. В Местре венский вагон прицепляют к местному поезду. Ей нужно вперед, к голове состава. С Грегором Хелена всегда ездила в Венецию на машине. И пересаживалась из автомобиля на катер. Хелена почти не спала. Сидела у окна. Смотрела в темноту. Она могла бы сказать Хенрику, когда прибывает поезд. Но было так плохо слышно, что Хелена не знала, сможет он расслышать ее или нет. Хенрик кричал, что встретит. Потом связь прервалась. Хенрик же больше не позвонил. Что ей делать, если его не будет. Мысль о том, чтоб провести хоть один день в Венеции. И не встретить его. Знать, что Хенрик в этом городе. Где-то. И не иметь возможности найти его. Эта мысль была невыносимой. Почему только она не спросила, в какой гостинице он живет? Хелена шла вдоль коричневых итальянских вагонов. По крайней мере, у нее с собой — ничего тяжелого. Кофе, подумала Хелена. Чашку капучино в вокзальном буфете. И может быть, есть еще утренний поезд на Вену. Но почему он не дал ей своего телефона. Почему не перезвонил. Хенрик стоял в начале перрона. Прислонившись к чугунной колонне. Искал ее в толпе прибывших. Хелена увидела его первой. Пошла к нему. Потом он заметил ее. Оторвался от колонны. Устремился широкими шагами навстречу. Взял сумку у нее с плеча. Обнял. Поцеловал в щеку. Хелена обхватила его за талию. "Ты наверняка хочешь кофе!" Они пошли в вокзальный буфет. Хелена пила капучино. Изумительный кофе. Ей показалось, что, если приоткрыть рот, будет слышно счастливое бульканье. Она хихикнула. Принялась ядовито комментировать поведение спутников. И окружающих. Не хотелось показывать, насколько она счастлива. Как ликует. Получилось. Они нашли друг друга. Один день в Венеции. Разумный человек так не поступил бы. "Ты, должно быть, страшно устала", — произнес Хенрик. Они выпили кофе. Потом направились в пансион. У Хенрика была комната в пансионе поблизости от церкви Всех Святых. Узкими переулками Хелена шла за Хенриком. В новых туфлях. Через некоторое время она почувствовала, что левая пятка намокла и горит. Пузырь. Хелена старалась не хромать. Пыталась при каждом шаге подавать ногу вперед. Чтобы не терло пятку. Ничего не получалось. Хелена сконцентрировалась на ходьбе. Скоро перестала ориентироваться. Она помнила только, что церковь Всех Святых находится где-то в сторону Дзаттере. Палило солнце. От белых стен домов разболелась голова. А Хенрик все впереди. Торопится. Идет широким шагом. Сначала они разговаривали. Но разговаривать на ходу было неудобно. Дорожки вдоль каналов были слишком узкими, чтобы идти рядом. Говоря, Хенрику приходилось все время оборачиваться к ней. Хелена же должна была кричать в ответ. Хелена ковыляла вслед за Хенриком. У пансиона Хелена вздохнула с облегчением. Они поднялись на четвертый этаж. Лестница узкая. Когда поднимались, Хенрик заметил ее пятку. Он пропустил Хелену вперед. Почему она ничего не сказала? Глупо же. В комнате он усадил ее на кровать. Принес из ванной пластырь. Велел снять чулки. Заклеил пластырем лопнувший пузырь. Пятка выглядела ужасно. Отвратительно. Хелене было страшно неудобно. Новые туфли в дорогу. Она просто дура. Хелена сидела на кровати. Смотрела на свои голые ноги. Белые. На винно-красном ковролине, старом и потрепанном. Жестком под голыми ступнями. Вдруг Хелена перестала понимать, зачем она здесь. В этой комнате. В этом городе. Не слишком ли далеко она зашла? Хелена покраснела. Почувствовала, как кровь забилась в щеках и веках. Ей так хотелось. Увидеть его. Говорить с ним. В Венеции. Но. Так не делают. Разве не мужчина должен взять все на себя? С ног Хелена перевела глаза на руки, лежавшие сложенными на коленях. Хенрик прислонился к ней. Они вместе откинулись назад, на подушки.

Обед Хелена проспала. Потом, около четырех, они пошли на площадь Св. Марка. За чаем в кафе "Флориан" рассказывали друг другу обо всем, что произошло со времени последней встречи. Хенрик надеялся получить под свой проект деньги от фонда "Фиата". Потому-то он в Венеции. И не все ли равно, почему они здесь. Главное — они здесь. Хенрик держал Хелену за руку. Или обнимал ее. Они ни на миг не отрывались друг от друга.