Соблазнительница

Затем Минерва добавила уже серьезнее:

— Хорошо было бы пригласить его сюда, но я не хотела ничего предпринимать, не посоветовавшись с тобой.

Он перевел взгляд на Амелию — та внезапно поняла подтекст их разговора.

— Разумеется, — улыбнулась она. — В конце июля или лучше в начале августа?

— Как вы решите. Мы пробудем здесь до конца сентября.

Амелия посмотрела на свекровь, которая спокойно восседала в своем кресле.

— Мы решим это, как только получим от него письмо. А мы непременно его получим, — заверила она. — Это значит, что Эмили пристроена. — Она посмотрела на сына, затем на невестку. — Не спрашиваю, как вы поживаете, — уверена, что вы освоились здесь без особых трудностей. Здесь было очень жарко?

Проклиная свою память, которая мгновенно вернулась к тому долгому дню, половину которого они с Люком провели в постели, Амелия надеялась, что ей удалось не покраснеть.

— Да, здесь была пара дней, когда погода стояла очень жаркая. — Она старалась не смотреть на Люка.

Минерва встала.

— Наверное, неразбериха кончилась. Мне пора пойти к себе и отдохнуть часок. В шесть, вы сказали?

Амелия кивнула.

— Увидимся в гостиной. — И, кивнув обоим, леди Калвертон направилась к двери. На пороге она остановилась и обернулась, лицо у нее было озабоченным. — Пока мы одни… — Она бросила взгляд на дверь. — Собираясь, я обнаружила, что у меня исчезли две вещицы. Табакерка, расписанная глазурью, — ты ее знаешь, Люк, — и флакон для духов с золотой пробкой. Эти вещицы маленькие, но старинные и очень ценные. Они были в моей гостиной, и обе именно исчезли, а не затерялись. Что ты об этом думаешь?

Люк нахмурился:

— Мы не нанимали новую прислугу.

— Да, сначала я тоже подумала об этом, но все они рабо тают у нас много лет.

Вряд ли это мог сделать кто-то из домашних.

Люк кивнул:

— Я узнаю у Коттслоу и Хиггс — может быть, кто-то заходил к нам по поводу каминов или чего-то такого.

Лицо Минервы прояснилось.

— Конечно, ты совершенно прав. Наверняка это именно так. И как же это грустно — присматривать за подобными безделушками всякий раз, когда в доме появляется посторонний.

С этими словами она вышла.

Амелия поставила пустую чашку и встала. Они с Люком стояли и смотрели на дверь, за которой исчезла его мать.

Они переглянулись. Ошибиться было невозможно — в его темных глазах бродило желание. Но он сдержал себя.

— Пожалуй, я пойду взгляну, как дела на псарне. Порция и Пенелопа имеют собственные представления обо всем на свете, и обе очень своенравны. А потом мне придется заняться делами в конторе.

Она отнеслась к его словам с легкой улыбкой, взяла его под руку и повернулась к высокому окну.

— Я тоже пойду на псарню — присмотрю за твоими сестрицами, как бы они не испортили Галахада.

Когда они вышли на террасу, она шепнула:

— Давай пройдем через живые изгороди.

Этот путь к псарне был длиннее. Люк подумал и согласился.

Он привел ее во двор, окруженный высокими живыми изгородями. Провел мимо фонтана на другой двор, где пруд с прозрачной водой блестел под лучами заходящего солнца, а в пруду, сверкая серебром, играла рыба.

Она убедила его, что объятия и поцелуи — недолгие — без особого риска могут быть вставлены в график его дел, несмотря на нашествие его сестер.

В тот вечер стало совершенно ясно, с какими проблемами Люку приходится сталкиваться в своем семействе.

Сидя в торце длинного стола, за которым наконец-то собрались все, Амелия изучающе поглядывала на мужа и, несмотря на старания не показывать этого, очень ему сочувствовала.

Он просто задыхался.

Она и не предполагала, что он бывает таким, что подобная ситуация вообще возможна, но так и было: он мужественно пытался поладить с четырьмя совершенно разными по характеру особами женского пола, каждая из которых находилась под его опекой.

Для него вечер начался плохо.

Передав тарелку с фасолью Эмили, сидевшей справа от нее, Амелия снова заметила отсутствующее выражение на лице старшей из сестер мужа. Мысли ее витали где-то в иных местах, она была погружена в приятные воспоминания.

Амелия догадывалась, о чем она думает. Небрежный вопрос, заданный, когда они незадолго до обеда собрались в гостиной и она отвела Эмили в сторону, — вопрос, касающийся лорда Киркпатрика и чувств Эмили к нему, вызвал яркий блеск в глазах девушки, а ее слова подтвердили, что отношения между ней и его светлостью уже определились. Вряд ли здесь возникнут проблемы, учитывая, что Минерва со дня на день ждет от него письма с предложением.

Погладив девушку по руке, Амелия улыбнулась с женским пониманием, а повернувшись, увидела, что темно-синие глаза Люка устремлены на них. Он извинился перед матерью и мисс Пинк и направился к ним. Амелия была уже готова вмешаться и прекратить допрос, который он учинил сестре, однако эта девица, сердито вспыхнув, просто-напросто вздернула нос и отказалась быть покорной.

И в заключение Эмили дерзко сообщила, что находит его светлость весьма мужественным, а только это ей и нужно от мужа.