Соблазнительница

Люк произнес это — вывод напрашивался сам собой. Амелия понимала, чего ему это стоило.

Ни Люцифер, ни Филлида не сказали больше ни слова; они ушли к себе, погруженные в свои мысли.

Теперь, лежа в постели, она смотрела, как Люк медленно идет к ней. Лицо у него было потрясенное; он был далеко — дальше, чем когда-либо с тех пор, как они заговорили о браке.

У нее болела за него душа. Он спас свою семью от краха, к которому привел ее их отец, он почти без потерь провел ее через скандал, связанный с Эдвардом, он упорно трудился и в конце концов вернул все и твердо встал на ноги — и лишь для того, чтобы все его усилия были уничтожены в одночасье!

Угроза была слишком реальна. Если все выйдет наружу, для него это будет серьезный удар.

Она дождалась, пока он уляжется рядом с ней под одеяло, и тогда собралась с духом и спросила откровенно:

— На кого ты думаешь? На Эмили или на Энн?

Немота, которая иногда одолевала его, одолела и теперь.

Он ничего не сказал. Амелия прикусила губу, борясь с непреодолимым желанием заговорить, протянуть к нему руку, чтобы отогнать все свои вопросы.

— Я думаю… — Он замолчал и наконец сказал изменившимся голосом: — Не могла ли это быть матушка?

Он протянул к ней руку, нашел ее пальцы и крепко сжал.

— Я думаю… Ну, ты знаешь, сколько семей оказываются в подобной ситуации, которую они скрывают и о которой никогда не говорят.

Этот вариант не приходил ей в голову.

— Ты хочешь сказать… — она повернулась к нему, придвинулась, ища утешения хотя бы в прикосновении, — что у матушки появилась привычка брать то, что попадется ей на глаза, не отдавая себе в этом отчета?

Он кивнул:

— Девушка, которую видела няня, могла не иметь никакого отношения к кражам.

Амелия подумала о его матери, умной, спокойной и рассудительной.

— Нет. Я не могу себе этого представить. — Она говорила с той убежденностью, которую сейчас испытывала. — Те пожилые леди, которые начинают брать чужие вещи… Судя по тому, что я слышала, они просто рассеянные, и не только в каких-то деталях, но вообще всегда. Твоя матушка на них совсем не похожа.

Он колебался, неуверенный, что стоит признаваться в этом. Но все же сказал:

— Ей многое пришлось пережить за последние годы…

Амелия думала о спокойной силе, присущей Минерве.

Она прижалась к мужу теснее, положила руку ему на грудь.

— Люк, это не она.

Напряжение чуть-чуть отпустило его. Он помог ей угнездиться рядом с собой, обхватил руками.

Принимая ее утешение, ее помощь, не запрещая говорить.

Амелия закрыла глаза, молча вознеся благодарственную молитву, и почувствовала, как его губы зарылись в ее волосах, почувствовала тяжесть его головы, когда он прижался к ней.

Он долго молчал, прежде чем сделать вывод:

— Если это не матушка, тогда Энн.

Глава 19

Они не говорили об этом, но утром заключили молчаливое соглашение, что вместе встретят все, что принесет эта новая угроза их семье, и преодолеют беду.

И Эмили, и Энн бывали во всех домах, откуда исчезли вещи. Невозможно поверить, чтобы Эмили, поглощенная своим романом с Киркпатриком, занималась кражей мелких ценных вещиц! С другой стороны, Энн, такая спокойная и тихая…

Была глубокая ночь, когда Люк спросил:

— Ты хоть немного представляешь себе, зачем ей понадобилось это делать?

Амелия покачала головой, но вдруг задумалась. И в конце концов пробормотала:

— Единственная причина, которая приходит мне в голову, — ей нужны деньги на что-то… на что-то такое, чего она не может попросить у тебя или у матери.

Люк не стал спорить. Но прежде чем оба погрузились в сон, обнимая друг друга, он прошептал:

— Мы не можем заговорить с ней об этом без веских доказательств. Ты же знаешь ее характер.

Он не уточнил свою мысль, но она поняла. Спокойствие Энн было не таким, как у Пенелопы. Пенелопа часто молчала только потому, что не видела оснований тратить время на слова. Энн держалась в стороне, как будто хотела остаться в тени, спрятаться. Энн была от природы нервной; давно стало ясно, что потребуются время и постоянная поддержка, чтобы она чувствовала себя свободно в обществе других людей.

Необоснованное обвинение нарушит хрупкую уверенность Энн в своих силах. Если она узнает, что они — ее семья, ее брат и опекун — подозревают ее в воровстве, результат будет сокрушительным, независимо от того, правы они или нет.

Когда по утрам все сходились за завтраком, настроение обычно бывало легким, веселым, комната наполнялась девичьим щебетом. Сегодня в нем контрапунктом звучали мужские голоса; Люк и Люцифер что-то обсуждали, — Амелия не слышала, что именно. Филлида и Минерва пересказывали друг другу домашние новости. Мисс Пинк не сводила глаз с Порции и Пенелопы, стараясь не пропустить тот момент, когда нужно будет отвести барышень наверх и приступить к занятиям.

Амелия повернулась к Эмили, сидевшей справа от нее; Энн, как обычно, сидела слева.

— Я подумала, что неплохо будет просмотреть твой гардероб. — Взглядом она распространила это предложение и на Энн. — Тебе, наверное, понадобятся новые платья на лето, и не следует забывать, что осенью нам предстоит вернуться в Лондон.