Соблазнитель душ

— Кто этот проповедник, Эндрю Толбот? Никогда не слышал о нем.

Джо изобразил на лице изумление.

— Один из самый влиятельный в стране. Все его знать.

— Никогда не видел его по телевизору.

— У вас есть кабельное телевидение?

— Здесь нет.

— Потому и не видеть. Он выступать по кабельному в Калифорния. Поверьте мне, услышать его один раз, забыть нельзя. Когда он проповедовать слово Божье, бедняга дьявол поджимать хвост и бежать со всех ног.

Старина Джейк прищурился.

— Напоминает слушающим про ад и вечное проклятие, так?

Джо кивнул.

— Да, са.

— Никакого сюсюкания и прочего дерьма?

— Нет, са. Его интересовать одно — изгнать грех из людей, повернуть их лицом к Иисусу и спасению души.

Старина Джейк задумался, потом кивнул.

— Такую проповедь я понимаю. А всякой белиберды не терплю.

— Он тоже.

— Наверное, я еще вернусь, но сначала мне хотелось бы поговорить с ним наедине. Где он?

— Его здесь нет. Он сейчас в баптистской церкви, молится с прихожанами. Он будет рад встретиться с вами, когда вернется. Может, после проповеди.

— Ладно. — Старина Джейк сунул руку в карман и вытащил стодолларовую купюру. — Придержи для меня скамью в первом ряду. Я люблю сидеть один.

Джо посмотрел на купюру.

— Вход свободный, са. Я не могу взять деньги. Но скамья будет вас ждать.

— Вот и хорошо, — Рэндл откинулся на сиденье, стекло поползло вверх.

Джо постоял, наблюдая, как черный «мерседес» выруливает на дорогу, набирает скорость…

К нему подошел один из рабочих.

— Самодовольство из него так и перло. Но ты-то хорош. Я не поверил своим ушам, когда ты заговорил прямо как дядя Том.

Джо сердито глянул на рабочего.

— Здоров ты болтать, Джонсон. Если б ты руками шевелил так же бойко, как языком, мы бы давно закончили работу.

Джонсон проводил взглядом лимузин.

— Какая большая машина. Такую редко где встретишь.

Джо нахмурился, но Джонсон уже поднял руки.

— Уже иду, босс, иду.

И присоединился к рабочим, все еще расставлявшим скамьи. Джо покачал головой и зашагал к фургону Пастыря, стоявшему позади тента. Серебряная табличка с черненой надписью «ДОМ ГОСПОДНИЙ» ярко блестела на солнце. Джо открыл дверь, заглянул в салон.

— Беверли, ты здесь?

— Заходи, Джо, — донесся из глубины ее голос.

Он поднялся по ступенькам, захлопнул за собой дверь. Постоял, давая глазам привыкнуть к полумраку, наслаждаясь прохладой кондиционированного воздуха, затем пошел на голос.

Беверли сидела за маленьким столиком, заваленным бумагами.

— Как наши дела? — спросил он.

Она подняла голову.

— Как обычно, нет денег. Мы никак не можем создать хоть какой-то запас. Денег хватает лишь на то, чтобы добраться до следующего города.

— Ты говорила с ним?

— Ты знаешь, что говорила. Убеждала, как могла. Он не слушает. Наша работа угодна Богу. Мы не можем наживаться на этом.

— Должен же он повзрослеть. Местные церкви согласны и на двадцать процентов от суммы пожертвований. Ему нет нужды отдавать им пятьдесят.

Беверли молчала.

— Ты знаешь, сколько зарабатывают телевизионные проповедники? — спросил Джо и тут же ответил: — Миллионы. И им не приходится мотаться по стране, живя в паршивом фургоне. Они летают на собственных самолетах и ночуют в первоклассных отелях.

— Я это знаю.

— И каждый вечер едят бифштекс или ростбиф с картошкой.

Беверли чуть улыбнулась.

— Возможно, иногда нисходят до чау-мейн.

Джо рассмеялся, покачал головой.

— Ума не приложу, почему ты таскаешься с ним, Беверли.

Денег у тебя достаточно. Зарабатывать новые тебе не нужно. Ее глаза блеснули.

— По той же причине, что удерживает тебя и остальных.

Мы любим его. С этим он не спорил. Если бы в ту ночь, много лет тому назад, когда Пастырь пришел в его дом в Сан-Франциско, кто-то сказал ему, что он будет всюду следовать за человеком, зовущим поклониться Христу, он бы принял говорившего за психа. Но он следовал. И она. И остальные.

Иногда Джо задумывался над тем, а сознает ли Пастырь, какой властью обладает он над людьми. Они слушали его, верили ему, доверяли. Он действительно приносил Бога в их жизнь. Осесть бы ему на одном месте, и они сами пришли бы к нему. Со своими деньгами.

Но Пастырь об этом и не думал. Как только разговор заходил о том, чтобы построить церковь, глаза его туманились, и он начинал говорить с ними, как с неразумными детьми.

— Нет. Одна церковь — это не по мне. Господь наш велел мне пускать не свои корни, но Его, и я слышу Его слова, обращенные к Его ученикам, — тут он выдерживал паузу и завершал дискуссию цитатой из святого Марка:

«И сказал им: идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари»[11].

ГЛАВА 2

К трем часам Джо насчитал сто восемьдесят семь легковых автомобилей и грузовиков, припаркованных у тента, и четыреста девяносто одного человека, не считая детей, уже сидевших на скамьях. А автомобили все подъезжали и подъезжали. Он довольно кивнул. Народу соберется более чем достаточно. Не меньше восьмисот человек.