– К делу, дружище, к делу. Шесть серий для телевидения. Они тему уже приняли. Первая серия у тебя почти готова, надо только кое-что изменить. Это будет писатель, который, например, приехал в Цехоцинек[49] поздней осенью. И поспорил с другим мерзавцем, фоторепортером. Без всяких там таинственных историй. Нельзя внушать людям, что польские девушки должны без прописки укрывать подозрительного типа. Ты все немного смягчишь. Если соблазнителя сыграет Энглерт или Лукашевич[50], то все будет ясно. Он ей нравится, и девушка берет его к себе. Это все объясняет, и не надо никаких тайн и проблем с предоставлением убежища. А историю с Ингрид, естественно, сразу брось в корзину. Никто не поверит, что в милиции может работать какая-то сексуальная неудачница, а польский офицер по пьянке лезет на свою жену. Вторая история тоже должна проходить на зимнем пленэре, чтобы нам было проще. От директора картины многое зависит. Если едешь на натуру, то надо снимать как можно больше. Вы, писатели, совершенно с этим не считаетесь. Группа должна где-то жить, что-то есть и так далее. И особо не давай волю фантазии. Помнишь, какие проблемы имел Гоффман со сценой, когда Азию насаживали на кол?[51] Многие зрители обвинили его в том, что она слишком натуралистична и жестока, хотя описание этих сцен у Сенкевича гораздо сильнее, чем показано в фильме. Помни, что ты работаешь для телевидения, а это обязывает.
Я почувствовал усталость: