Соблазнить строптивого романтика

Анника прекрасно осознавала, что ни на что не соглашалась. Но ее устное подтверждение, по-видимому, было излишним. Потому что именно Раньери взял на себя весь контроль над ситуацией. Он выглядел так надменно, словно хотел посмеяться над ней в этом конференц-зале, а ведь она наивно полагала, что сумеет одержать над ним верх.

— Ты не могла бы надеть туфли? — сказал Раньери своим типичным ледяным тоном, пытаясь заставить Аннику почувствовать стыд и неудобство, точно так же, как когда она была девочкой-подростком.

Неприятные воспоминания тех лет нахлынули на нее.

Анника прикусила язык и оставила свои возражения при себе. Она надела туфли, пытаясь игнорировать их неудобство, и похромала за Раньери. Мужчина подошел к двери конференц-зала в своих итальянских туфлях явно ручной работы, после чего пригласил всю команду адвокатов. Он просто появился в дверном проеме, ничего не сказал, и люди тут же последовали за ним. Если бы он прикрикнул, щелкнул пальцами или подал какой-то еще знак, они все тут же стали бы плясать под его дудку. Начало положено, да и конец тоже близок… для самой Анники. Девушку вообще нельзя было назвать угрюмым человеком. Вот почему она была хороша в том, что делала, заставляя людей делать пожертвования для сохранения бесперебойной работы музея. Персонал был счастлив, а музей — до сих пор желанное место работы.

Но воля ее отца и его требование омрачили ее. Раньери выкрикивал команды, адвокаты суетились, делая записи и настойчиво соглашаясь со всем, что он говорил, и следующее, что она осознала, что уже сидела на заднем сиденье сверкающего лимузина, скользя сквозь пробки Манхэттена. Разве кто-то или что-то могло заставить Раньери ждать?

Анника не уточнила, куда они направляются. Потому что у нее сложилось отчетливое впечатление, что он жаждал, чтобы она спросила. И он бы имел удовольствие в очередной раз показать свой контроль над ситуацией. Девушка не хотела подыгрывать ему. И тут же решила, что не станет угождать Раньери ни в чем.

Поэтому Анника вынуждена была сидеть рядом, наблюдая за тем, каким довольным он был, а сама думала лишь о том, что ее податливость могла для него означать. Раньери выглядел крайне мужественно, в то время как многие другие выглядели бы в костюмах комично, словно пытались играть роль Джеймса Бонда. Больше всего ее волновал вопрос, чего же ожидать ей в дальнейшем, ведь на самом деле она не дала своего одобрения на женитьбу… но выйти за Раньери замуж ей все же придется.

Девушка старалась не поддаваться панике, насколько это было возможно.

— Неужели ты планируешь осыпать деньгами людей, которые посмеют поставить под сомнение наш нечестивый союз? — спросила она. — Такое событие точно попадет во все местные газеты.

Раньери лишь метнул в ее сторону суровый взгляд.

— Жди здесь.

Его водитель открыл дверь, и Раньери вышел из машины, не хватаясь за спинку сиденья. Это было не в его правилах. Его движения казались изящными, а тело — сильным и гибким.

И вот вновь Анника задумалась о его теле. Оставшись в одиночестве на заднем сиденье, она позволила себе немного передохнуть и проверить свою силу духа. Это утро превзошло все ее ожидания. Так что теперь она, наконец, смогла признать, что внутри бушевало слишком много противоречивых чувств. Но самое главное смятение было связано с тем, что отец разочаровался в ней.

«Эмоции — это ловушка, девочка моя, — не раз говорил Беннет. — Будь лучше этого, а если не получается, пожалуйста, не стоит показывать свои чувства общественности». Девушка поймала себя на том, что улыбалась даже сейчас. Даже в таких обстоятельствах. Таков был ее отец, и этим все сказано. Грубоватый, резкий и забавный. Анника безумно скучала по нему. По крайней мере, когда он был в коме, она могла навещать его и быть просто с ним рядом. Девушка сидела возле его кровати и рассказывала о своей жизни. Держала отца за руку и просто любила его.

Правда была такова, что, несмотря на все, что ей говорили врачи о состоянии здоровья Беннета Шулера, Анника верила, что он сильный и сможет все преодолеть. Он встанет и займет свое законное место, и эти пять лет, что он провел в коме, просто сотрутся из ее памяти, как будто ничего и не было. Она, возможно, не до конца осознавала, что ее отца больше не было в живых, и похороны не расставили точки над «¡». На прощание пришло много людей, которые уважали и любили Беннета, но сама Анника была от них не в восторге. Все потому, что они были двуличны.

«Ах, эта бедная и грустная девушка», — как-то раз услышала она от одного из друзей ее отца. Едва ли ее рассматривали как возможную наследницу состояния Беннета. «Может, он умер, чтобы избежать позора», — ехидно хихикнула она.

Анника не смогла сдержать улыбки, представляя, как все высокомерные люди, с которыми она была знакома, отреагируют на последние новости.