Соблазненная принцем

— Мисс Кардифф — гувернантка, и она согласилась обучить нас этикету.

— Этикету? — с удивлением переспросил Просперо.

— Этикету, — повторил Рауль.

— Уж не лишились ли вы разума, ваше величество? — спросил Просперо. Тон его был почтительным, слова — нет. — На кой черт нам нужен этикет?

Мужчины что-то забормотали, соглашаясь с ним.

Женщины нерешительно молчали.

Рауль обратился к женщинам:

— Когда наступит день, и мы переедем в королевский дворец в Тонагре, нам придется быть уже не воинами, а придворными, в совершенстве владеющими искусством дипломатии.

Просперо покачал головой:

— При всем моем уважении я предложил бы решать эту проблему тогда, когда наступит ее время. А пока каждую свободную минуту следует использовать для боевой подготовки.

— А я хотел бы, чтобы ты присутствовал на занятиях и относился к мисс Кардифф с полным уважением.

Сжав кулаки, Просперо сердито посмотрел на Викторию.

Она хотела было сказать, что мысль об обучении этикету принадлежит совсем не ей и что ей абсолютно безразлично, если придворные Рауля выставят себя на посмешище перед всей Европой, но поняла, что Просперо бросает ей вызов, и, оглянувшись, посмотрела ему прямо в лицо, отказываясь опустить глаза. Медленно и четко произнося слова, она сказала:

— На репутации мистера Лоренса хорошо отразится, если во время его правления члены его семьи будут пользоваться столовым серебром и воздержатся от испускания звуков из своих телесных отверстий.

— Я говорю через телесное отверстие, — не унимался Просперо.

— Вот именно, — сказала она.

Все расхохотались.

Все, кроме Просперо, который отвернулся, побагровев от гнева.

— Ах, Просперо, я и сам понял, что состязаться с мисс Кардифф в остроумии неразумно, — сказал Рауль. — Она умеет заставить человека почувствовать себя обезоруженным.

Просперо разозлился из-за того, что не сумел дать достойный ответ Виктории, и решил отыграться на Хейде.

— Женщина! Ты что, не видишь? Мне нужно еще эля! — крикнул он ей.

Хейда бросила на Викторию взгляд, обещавший возмездие, потом взяла кувшин и наполнила кубок Просперо.

— Она ему не служанка, — сказала Раулю Виктория.

— Хуже. Она его жена, — ответил Рауль, легонько прикоснувшись к ее предплечью. — Но не беспокойся. Вожжи в семейной упряжке в конечном счете находятся в ее руках.

Рауль выдвинул стул, стоявший рядом с его стулом.

Виктория села.

Он сел рядом.

Столы были расставлены так, как это делалось в Средневековье: главный стол напротив входа, поперек холла и длинные столы по обе стороны от него. Ложки были положены на столе на каждом месте, а ножи — длинные и опасно острые — каждый всегда носил при себе. Закери и Просперо сидели за главным столом по правую сторону от Рауля. Места Хейды и Томпсона находились слева от Виктории, но оба они были очень заняты и потому больше ходили по залу. Бойцы расположились на длинных скамьях. Томпсон и Хейда отдавали распоряжения женщинам, которые подавали блюда: огромное блюдо колбасок, жаренных на вертелах с перцами и луком, говядина, целые горы жареного картофеля, круглые плоские караваи хлеба и золотистая морковная запеканка со специями.

Разговоры и смех, аппетитные ароматы еды помогли Виктории расслабиться. Разговор с Просперо был напряженным, и он дал ей понять, что она еще поплатится за свою наглость, но она не сомневалась, что сумеет справиться с ним.

Томпсон подавал блюда на главный стол.

Рауль обслуживал ее, объясняя, что в колбасках много специй, что хлеб изготовлен из темной муки и что морковная запеканка — один из шедевров кулинарного искусства его повара. Но он не позволял ей пить из ее собственного кубка, настаивая на том, чтобы она пила вместе с ним из его кубка, и каждый раз, когда Виктория делала глоток вина, с довольным видом смотрел на нее.

Этот человек умел настоять на своем.

Будучи гордой и независимой женщиной, она никогда не допустила бы, чтобы за нее что-нибудь решали, но поскольку она была также женщиной, которой не на кого было положиться, то, сама того не желая, изменила свое отношение к Раулю на более теплое, когда он признался, что несет ответственность за всю свою семью, включив в состав семьи и ее тоже.

И почему это она прислушивается к его голосу и улыбается? Почему пытается выучить его язык, чтобы доставить ему удовольствие?

Потому что плохо спала прошлой ночью.

Потому что устала и не может мыслить здраво.

Ближе к окончанию ужина Виктория откинулась на спинку стула и обвела взглядом главный холл. По приблизительным подсчетам, в нем находилось примерно сто пятьдесят стрелков-мужчин и на треть меньше женщин. Судя по всему, этого было недостаточно для осуществления планов Рауля. Когда он повернулся, чтобы поинтересоваться, удобно ли ей, она спросила:

— И это вся ваша армия?

— У нас еще есть патрульные солдаты, шпионы в городе, мужчины и женщины, работающие в отелях и в королевском дворце, — сказал ей Рауль.

— Не буду делать вид, что разбираюсь в войне или баталиях, но мне кажется, для революционной армии она слишком малочисленна.

— Вспомните об Испанской армаде, уничтоженной королевой Елизаветой с помощью крошечной флотилии, — сказал Рауль.