Соблазненная подлецом

— А я хотел бы, чтобы вы прошлись немного и избежали участи одеревенеть. — Он прислонился плечом к стене возле очага. — Вам тепло? Я могу развести огонь.

— Вы очень предупредительны, однако я не доставлю вам лишних хлопот.

Полуистлевшая занавеска на окне пропускала достаточно света, чтобы стоящего можно было рассмотреть, что Эйврил и сделала, не пытаясь скрыть своего занятия. Имей он хоть каплю совести, счел бы это неуместным, а он лишь приподнял бровь в знак того, что знает о происходящем, и принялся изучать свою пленницу.

Он был высокого роста, с темно-серыми глазами и волосами темно-бронзового оттенка, которые казались почти черными. Его загар наводил на мысль о том, что загорал он под солнцем Индии. Нос с горбинкой, высокомерно вздернутый, был бы чрезмерно велик, не уравновешивай его столь же массивная челюсть. Правда, даже это обстоятельство не умаляло его размеров.

«Словом, отнюдь не красавец», — сделала вывод Эйврил. Если бы он ей понравился, она сочла бы его лицо мужественным и даже интересным. Более того — умным. Но, как бы там ни было, он мрачен, погружен в свои мысли, и это бросалось в глаза. Ее взгляд скользнул ниже — стройный, с узкими бедрами.

— Неужели, — спросил он, — я привлекаю вас более, чем остывающий обед?

— Ничуть, — последовал ее ответ. — Вы просто стоите на моем пути к нему.

Она не привыкла принуждать людей к чему-либо. «Открытая, добросердечная, очаровательная мисс Хейдон» — так говорили о ней. Милая. Теперь же она не ощущала себя милой, и едва ли это случится снова. Эйврил вздернула подбородок и посмотрела на собеседника свысока.

— Моя дорогая девочка, если вы стесняетесь показать мне свои ножки, позволю себе напомнить, я видел все ваше восхитительное тело.

Это прозвучало так, будто он вспоминал каждую увиденную подробность, но ни одна не впечатлила его в полной мере.

— В таком случае вам не придется более видеть ничего подобного! — воскликнула Эйврил.

Она понятия не имела, откуда только взялось мужество противостоять ему. Зато хорошо знала, что на нее обычно смотрят как на скромную молодую леди, которая и мухи не обидит, не то чтобы бесстрашно дерзить пирату — или кем бы ни был этот Люк. В данный момент она загнана в угол, спасать ее некому, но, как ни странно, именно это обстоятельство придавало сил для преодоления страха.

Пожав плечами, он поставил стул возле стола:

— Я хочу, чтобы вы поели. Идите сюда. Или предпочитаете, чтобы я сопроводил вас?

Эйврил подозревала, что он вполне способен просто схватить ее и силой усадить за стол, если она откажется. Нащупав простыню, она встала, не выпуская ее из рук, отчего та сложилась в подобие юбки. Туго стянув ее на себе инстинктивным движением, Эйврил с удивлением обнаружила, что, несмотря на боль, смеется над тем положением, в каком оказалась.

— Что вы нашли забавным? — спросил Люк, когда она села напротив него. — Надеюсь, вы не намерены закатить истерику?

Возможно, стоило, чтобы проверить его реакцию. Только не исключено, что он просто залепит ей пощечину или бросит в ледяную воду. Ему вряд ли присуще милосердие.

— Некоторое время назад я обучалась носить платье придворной дамы, — объяснила Эйврил, беря вилку и представляя, как погружает ее зубья в сердце Люка. — Думаю, здесь подобные навыки неуместны.

Обед состоял из больших кусков мяса, крупно нарезанных овощей и соуса, почти полностью состоящего из алкоголя. Она разрушила мясную твердыню и обмакнула в соус хлеб, отбросив хорошие манеры. Люк пододвинул к ней высокий стакан:

— Вода. Здесь она чиста и прозрачна.

— Когда же вы успели запастись провизией? — спросила Эйврил и с силой отрезала еще мяса от своего куска. — И много ли вас здесь? Десятеро? И все вне закона, не так ли?

— Вне закона только я, — промолвил Люк, возвращаясь на свое место у очага. — Некий господин Дорней, как полагает здешний губернатор, поэт, ищущий одиночества и вдохновения, чтобы создать эпическое произведение. Я сказал ему, что боюсь быть полностью отрезанным от мира туманом или бурей, поэтому и держу значительный запас продовольствия, даже если он больше необходимого для одного человека. Нас здесь тринадцать, и мы, безусловно, сохраняем наше присутствие в тайне.

Она постаралась запомнить фамилию. Когда эти люди предстанут перед судом, она будет свидетельствовать против них, напавших на нее и удерживавших взаперти. Она никого не забудет! Конечно, в том случае, если он оставит ее в живых. Эйврил боролась со страхом, пока тот ледяным камнем не лег в ее животе.

— Поэт? Вы?

Он улыбнулся прежней холодной безрадостной улыбкой, но ничего не ответил.

— Когда вы намерены отпустить меня?

— Когда мы закончим здесь свои дела. — Он поднялся и пошел к двери. — Я оставлю вас, а то как бы команда не съела мой обед подчистую. Увидимся за ужином.

Его рука легла на засов. Эйврил поняла, что более не в силах справляться с неизвестностью.

— Вы намерены убить меня?

Люк обернулся к ней:

— Имей я такое намерение, было бы достаточно бросить вас обратно в море или оставить здесь. Я не убиваю женщин.