Соблазненная подлецом

Несколько клерков вошли в пивную, громко обсуждая биржевую борьбу, и заказали еды и пива, сев за соседний стол. Люк сосредоточился на своей кружке и не обращал внимания на поднявшийся шум, пока клерки не привлекли его внимания приветственными возгласами, обращенными к пирогу. Он вдруг вспомнил, как работал до самого рассвета над своим отчетом по силлийскому делу. После чего обнаружил, что ноги сами привели его на Брутон-стрит, чтобы наблюдать за Эйврил и пытаться выяснить намерения Брэдона.

Теперь он знал все. Она примет его предложение, как и недоверие к ней, Брэдон женится на ней. Кровь вскипела, когда он подумал о том, что в эту минуту на плече Эйврил лежит рука этого расчетливого, холодного человека. Брэдон, несомненно, доволен сделкой, но едва ли она принесет радость Эйврил.

Радость или несчастье — это его уже не касалось. Он заказал пирог и велел себе перестать думать о ней. Ему нужно найти жену. И построить дом. Но, так или иначе, все это уже не вызывало прежнего желания.

В течение двух дней Эйврил занималась покупками в сопровождении чопорной Финч и Грейс, которая едва не разрывалась от усилий вести себя так же, как и Финч. Эйврил написала письмо миссис Бастэбл, сопровождавшей ее на «Королеве Бенгалии», и еще раз написала отцу. Она хотела отправить письмо и Перси, которая теперь находилась в своем доме в Девоне, в кругу семьи, оправляясь после тяжелого испытания. Но она не могла рисковать, доверив письму то, что может быть сказано только устно. Ей оставалось лишь надеяться, что Перси приедет в Лондон в ближайшее время. Эйврил так нуждалась в ней.

Сменив гардероб, она лично проследила, чтобы прежнюю одежду тщательно выстирали, затем сама отправила ее мисс Гордон с благодарственным письмом, в котором заверила, что ее банкир предоставит ей необходимые средства, чтобы возместить расходы сэра Джорджа.

Она отправила цветы леди Кингсбери и представила ее суровому взору все свои покупки. Затем поблагодарила свою будущую свекровь за одолженный жемчуг и гранаты, написала пригласительные письма на званый вечер, который предполагалось устроить на неделе, и после этого почувствовала, что ее сердце источает слезы подобно лондонскому небу, плачущему дождем за окном.

Когда они вернулись из церкви в воскресенье, леди Кингсбери милостиво произнесла комплимент ее платью и капору:

— Вы одеваетесь с достаточным вкусом, мисс Хейдон.

Графа с ними не было, как правило, он бывал дома только в обед, после чего тотчас уезжал. Графиня, казалось, не огорчалась таким пренебрежительным отношением. Может быть, испытывала даже радость по поводу его отсутствия. Вот и Эйврил будет радоваться отсутствию Брэдона, когда выйдет за него. Она вздрогнула от этой мысли.

— Благодарю, мэм.

— Вы должны сопровождать меня к графине Миддл-Хэмптон во вторник вечером. Вы будете представлены кругу влиятельных лиц. Танцевать нет необходимости. Надеюсь, впрочем, танцевать вы умеете?

— Да, мэм. Мне нравится это.

— Превосходно. Завтра я осмотрю ваш новый гардероб вместе с вами и дам некоторые рекомендации, что принято носить в Лондоне в этом сезоне. Не стесняйтесь задавать мне любые вопросы по поводу этикета — уверена, здесь все не так, как вы привыкли.

— Благодарю, мэм.

Значит, предстоит некая оценка того, сможет ли она вести себя подобающе. У Эйврил не было возможности узнать, рассказал ли Брэдон своим родителями о шокирующих обстоятельствах ее спасения. Она практически не видела графа, а леди Кингсбери, как она подозревала, сохранит чопорное непроницаемое выражение лица даже в окружении жриц телесной любви.

Ее настроение улучшилось, несмотря на ожидание критической оценки леди Кингсбери. Пусть это и легкомысленно, но будущий прием означал встречу с новыми людьми, развлечения, смену обстановки, шум, человеческое тепло. Она нуждалась в тепле, как поникшие цветы в воде. Ей более всего нужно, чтобы кто-то просто обнял ее.

Глава 17

Прием в Миддл-Хэмптоне был шумным и немного отвлек ее. Впервые с того момента, как «Королева Бенгалии» вошла в северные воды, она почувствовала себя окруженной теплом.

Леди Кингсбери познакомила ее с несколькими другими молодыми незамужними дамами, после чего погрузилась в пучину сплетен со своими подругами, тем временем лорд Брэдон исчез в направлении карточных столов — все это устраивало Эйврил как нельзя больше. Она смеялась и болтала, одна девушка знакомила ее с другой и так далее, пока у Эйврил не закружилась голова от усилий запомнить их имена. Многие из ее новых подруг прибыли с кавалерами, молодые люди флиртовали с Эйврил, девушки же хотели узнать об индийских шелках, о жизни на Востоке. Она будто снова оказалась в Калькутте со своими друзьями.

Она от души смеялась над рассказом господина Кроутера о том, как на одной эксцентричной вечеринке в Хэмпшире его уговорили забраться в паланкин на спине слона, откуда он упал и уронил шляпу, тотчас же этим слоном съеденную.

— Ее принесли мне через три дня, — печально завершил он. — Но она уже никогда не станет прежней.