Соблазненная горцем

Изобел выпила две чашки горячего настоя, но прошло не меньше часа, прежде чем дыхание ее выровнялось. Когда Изобел заснула, Тристан вместе с Камероном остался у ее постели. Они сидели молча до глубокой ночи, охраняя ее сон. Тишина не вызывала у Тристана ощущения неловкости. Он знал, что застенчивый Камерон предпочитает молчать. Каково же было его удивление, когда перед самым рассветом Кам поднял на него глаза и смущенно кашлянул!

— Вы любите Изобел?

— Я… не хотел ее любить, — ответил горец, встретив взгляд Камерона. — Но люблю.

На губах Кама мелькнула улыбка, такая легкая, что Тристан засомневался, не была ли она плодом его воображения.

— Почему не хотели? Потому что она одна из Фергюссонов?

Тристан покачал головой:

— Нет, из страха.

— Из страха? — В мягкой улыбке Кама не было насмешки. — Не могу поверить, что вы чего-то боитесь.

— Последнего, кого я любил, отняли у меня. Боюсь, я не смогу пережить такое второй раз.

Какое-то время собеседники хранили молчание, прислушиваясь к ровному дыханию Изобел.

— Вы всегда так открыто говорите правду, Тристан?

— Откуда вы знаете, что все сказанное мной — правда?

Кам пожал плечами, глядя на спящую сестру:

— Иногда смотришь на человека и видишь больше, чем он хочет тебе показать.

Тристан улыбнулся:

— Что ж, в таком случае да, я обычно говорю людям правду.

— Честность — похвальное качество.

— Ты ведь слушал мои рассказы о рыцарях Круглого стола, верно, Кам? — рассмеялся горец.

— Да, но, боюсь, не запомнил имена рыцарей также хорошо, как Джон.

— Главное, помнить их достоинства, а не имена.

Камерон кивнул и добавил после недолгого молчания:

— Тристан.

— Да?

— Я люблю Энни Кеннеди.

Тристан задумался, вспоминая, как в последние несколько дней Энни вечно вертелась около него и хихикала, словно игривый котенок, ищущий ласки.

— Я знаю, сейчас она немного увлечена вами.

Тристан хотел было ответить, но Камерон остановил его жестом:

— Если вам удалось завоевать сердце Изобел, вы могли бы помочь мне добиться любви Энни. Что скажете?

Тристан выпрямился в кресле и сделал знак Камерону наклониться ближе.

— Я собираюсь уехать на несколько дней.

— Почему? — тихо спросил Кам. — Я вовсе не хотел сказать…

— Я вернусь, — заверил его горец, — но пока меня не будет, ты должен начать решительные действия.

На следующее утро Изобел беспокойно расхаживала перед горящим камином в гостиной, нервно скручивая передник в тугой узел. Накануне вечером, к тому времени как она пришла в себя после приступа, было уже слишком поздно отправлять Эндрю одного домой, и теперь притихший Кеннеди сидел рядом с Патриком, глядя на Изобел. Все ждали, когда Камерон освободится от утренних обязанностей и присоединится к ним.

— Не понимаю, почему вы все так огорчены отъездом Макгрегора, — произнес Эндрю.

Изобел окинула гостя гневным взглядом и закусила губу. Это Эндрю виноват был во всем случившемся. Она не в первый раз за утро задумалась, как этот безрассудный, несдержанный человек собирается предводительствовать кланом.

— Я не знаю, почему он так внезапно уехал, Эндрю, — раздраженно бросила Изобел. — Он понятия не имел, что его дядю убил не наш отец, пока ты не выкрикнул имя Камерона.

— Откуда мне было знать, что вы говорили Макгрегору, а что нет?

Изобел повернулась к Кеннеди. И как только Патрик мог подумать, что она возьмет себе в мужья этого человека?

— Ты думаешь, Тристан вел бы себя с Камероном так мило и дружелюбно, если бы знал правду? Ты действительно считаешь, что кто-то из нас признался бы сыну этого дьявола Макгрегора в том, что графа Аргайлла убил Камерон?

Произнося эти слова, Изобел почувствовала, как желудок мучительно свело и снова стало трудно дышать. Но в самом деле, разве можно быть таким тупоголовым?

— Я видела его перед отъездом, — тихо произнесла сидевшая возле огня Энни. — Он не сказал, что уезжает, но извинился за то, что испугал меня прошлым вечером.

— Макгрегор не понял смысла моих слов, Изобел, — возразил в свою защиту Кеннеди.

— Он очень умен в отличие от тебя, Эндрю, — сухо заметила Изобел.

«Почему Кеннеди решил, что я убью Камерона? — спросил он себя. — Почему Камерона, а не Патрика или Лахлана?»

— Ты назвал имя Камерона! Макгрегор стал бы мстить лишь тому, кто сразил стрелой его дядю!

— Тристан не знает, что это сделал я, — негромко сказал Камерон и, войдя в комнату, прикрыл за собой дверь.

— Ты был еще ребенком. — Изобел бросилась к брату. Они никогда не говорили о том ужасном дне. Изобел и сейчас не хотелось поднимать этот разговор, но, наверное, настало время. Слишком долго Камерой жил с чувством вины, упрекая себя за смерть отца. — Тебе было меньше лет, чем сейчас Тамасу. Отцу не следовало брать тебя с собой.