Соблазненная Горцем

— Мой ответ, — сурово отчеканила она, — тот же, что и в прошлый раз, когда вы пригласили меня на прогулку. Вы сошли с ума, если думаете, будто я соглашусь на тайное свидание со своим злейшим врагом, мистер Макгрегор. Похоже, вы законченный безумец.

Ему бы следовало согласиться с Изобел. Удовлетворить мимолетный интерес — это одно, а попытаться завоевать расположение дочери Арчибальда Фергюссона — совсем другое. За такое предательство его могли вышвырнуть из Кэмлохлина. Он не раз задавался вопросом, почему отец не сделал этого раньше: за минувшие десять лет Тристан доставил своей семье немало горя.

— Тогда придите ради ваших братьев, пожалуйста, — отчаянно взмолился он и, смягчив улыбкой свою безумную просьбу, поспешил прочь, оставив Изобел изумленно смотреть ему вслед.

Четыре часа спустя Изобел набросила на плечи накидку и, бормоча про себя проклятия, направилась в королевский сад. Что она делает? Зачем решилась встретиться с Тристаном наедине под покровом тьмы? Должно быть, она не менее безумна, чем сам Макгрегор! Но ради братьев она готова была на любое безрассудство. Боже, какой негодяй! Означали ли его слова угрозу или обещание защиты? Нет, только не защиту. Этот человек не такой, каким показался вначале. И с какой стати Макгрегор станет защищать кого-то из Фергюссонов? Родичам Тристана не было дела до нее и ее братьев, когда Каллум убил их отца. Да и чего ради им беспокоиться о судьбе несчастных сирот? Макгрегоры не понимают, что обездолили семью Арчибальда Фергюссона. Они уверены, что поступили великодушно, оставив детей в живых, хотя за минувшие годы Изобел не раз сомневалась, было ли это благом.

Порыв ветра отбросил ей на лоб рыжую прядь. Изобел отвела мизинцем локон и огляделась. В мягком сиянии низко висящей луны статуи казались призрачными стражами, охраняющими тайный сад Уайтхолла.

Когда глаза Изобел привыкли к полутьме, она оглядела скульптуры, ожидая, что Тристан прячется за одной из них.

Ей не следовало приходить. Макгрегор слишком опасен не только для ее братьев, но и для нее самой. Он красив и обворожителен, к чему отрицать, но очарование его гибельно. Женщины льнут к нему, слетаются, как мотыльки на огонь, и сама Изобел не исключение. Она испытала на себе действие его чар, пока не узнала, кто он такой на самом деле.

Поняв, что Тристан не придет, Изобел почувствовала облегчение. Похоже, ее враг проявил больше здравомыслия, чем она сама. Ей лучше вернуться во дворец и как можно скорее отправиться домой, к семье, навсегда выбросив из головы все мысли о Тристане Макгрегоре.

— Изобел!

Звучный голос горца, раздавшийся у нее за спиной, оглушил ее словно гром барабана. А может быть, это бешеные удары сердца грохотом отдавались в ушах? Как смеет Макгрегор произносить ее имя с такой нежностью и теплотой, словно касается ее тела, стоя в отдалении?

Изобел невольно вспомнила свою первую встречу с Тристаном, приятный шутливый разговор, очаровательную легкость и непринужденность. Он смотрел на нее с восхищением, не в силах отвести взгляд от ее лица. В ту ночь Изобел легла спать с мыслями о прекрасном незнакомце. Ей хотелось узнать его поближе,: а веселый смех горца заставил ее забыть обо всем на свете. Она готова была слушать его целую вечность.

— В лунном свете вы еще прекраснее.

Да, это грохотало сердце. Изобел почувствовала, как ладони взмокли и стало трудно дышать. Нахлынули непрошеные воспоминания о нежных улыбках и сладком певучем голосе Тристана, о счастливых часах, проведенных вдвоем, когда горец рассказывал ей легенды об Артуре и его храбрых рыцарях.

Колени у Изобел подогнулись, ноги стали ватными. Проклятый мерзавец, грязный негодяй. Он изображал джентльмена, но его очарование, учтивость и красноречие служили лишь уловкой, чтобы разжечь в ней ответную радость. Тристан играл с ней как кот с мышью. Непонятно лишь одно: зачем он решил продолжить игру?

— К чему тратить на меня ваши цветистые речи, когда во дворце вас охотно выслушают не меньше сотни знатных дам, а возможно, и кое-кто из джентльменов?

Изобел повернулась лицом к Тристану.

Уголки его губ дрогнули в улыбке, в глазах заплясали насмешливые искры. Его улыбка, как рассветные лучи, несла тепло и радость.

— Но я забочусь не об их удовольствии, а о собственном. Вот почему я предпочитаю быть здесь, с вами, а не с кем-то другим.