Соблазнение строптивой

– Когда я указала на незнакомца мистеру Спенсеру, тот поджал губы и насупил брови. Я поняла, что он встревожен, и от этого стало еще страшнее. Он спешился и снял меня с мула. Потом мистер Спенсер велел мне ждать рядом со старушкой Салли, пока он разведает обстановку. Я осталась стоять, гладя нос мула и жалея, что не могу пойти с мистером Спенсером, – Дженна коснулась своей щеки, словно хотела ощутить бархатный мягкий нос старушки Салли. – Несколько раз, когда он шел сквозь густые заросли, я теряла его из виду. Наконец он появился на опушке. Он пробрался к краю хижины, и в руках у него был пистолет. В тот момент я поняла, что случится что-то ужасное. Едва я начала спускаться с холма, как громкий треск выстрела заставил меня остановиться.

Юджиния крепче сжала руку Бренча. Она заговорила громче.

– Страх пронзил все мое существо, как молния небо в грозовую ночь. Сердце глухо стучало в груди. Никогда я еще не была так напугана. Папа был там, внизу, и я не могла разобрать, в кого выстрелили. Я побежала со всех ног, поскальзываясь на гравии и мокрых листьях. Один раз я упала и катилась вниз, пока не врезалась в дерево. От этого у меня перехватило дух. Отдышавшись, я поняла, что мой дом уже близко. Все вокруг затихло: ни щебечущих птиц, ни белок. Даже ветра не было. Не видно было ни мистера Спенсера, ни незнакомого мужчины. О присутствии живых существ говорил только дым, поднимавшийся из трубы хижины. Я подкралась ближе и увидела, что на земле перед домом лежит человек. Сердце подскочило мне почти в самое горло, но я продолжала идти. Это был незнакомец с ружьем. Он лежал лицом вниз, и возле него не было крови. Но я решила, что он мертв, потому что он лежал абсолютно неподвижно. Я раньше никогда не видела мертвых… От этого зрелища у меня скрутило живот. А потом прозвучал еще один выстрел. На этот раз в самой хижине. Я так сильно испугалась, что замерла на месте. Я не знала, что делать. Дверь была открыта, но ничего не было видно. Наконец я услышала мамин голос… Она плакала. Я подошла к двери и заглянула внутрь. Мистер Спенсер помогал ей лечь в постель. Пока я бежала с холма, думала только о папе. Я молилась про себя: пожалуйста, Господи, пусть с папой все будет хорошо, пусть с ним все будет хорошо! А услышав мамин плач, я почувствовала себя такой виноватой, что не включила ее в свою молитву, что тоже начала плакать.

Слеза сбежала по щеке Дженны. Бренч поймал ее пальцем и вытер, но Юджиния так увлеклась рассказом, что даже не заметила этого.

– Внутри хижины, у окна, лежал еще один мертвый человек с револьвером в руке, его глаза были открыты. Этот ничего не видящий взгляд напоминал о тушах оленей, которых папа убивал ради мяса. Мамины швейные ножницы торчали у него из спины. Папы нигде не было видно. Мама все повторяла: «Мой ребеночек, мой ребеночек». Я подумала, что мама волнуется за меня, поэтому подбежала к кровати и сказала, что я здесь, что все в порядке. Она, казалось, даже не слышала меня… только продолжала причитать о ребеночке. Потом я видела, как мистер Спенсер вырывал у мамы из рук какой-то сверток. Он был обернут куском фланелевого одеяла, которое мама обшивала тесьмой несколько дней назад. Мама заплакала громче и пыталась не отдавать сверток. Мистер Спенсер настаивал, что должен забрать его, что его нужно похоронить.

Только тогда я уловила запах. Пот, кровь и… и экскременты. Он исходил от скомканной простыни, которая валялась на полу. Мистер Спенсер забрал и ее. Когда он вышел, я спросила маму, где папа. Она сказала: «Они забрали его. Они издевались надо мной и убили моего ребенка, а потом забрали его. Он даже не знал, он не знал». «Какого ребенка?» – спросила я.

Слезы ручьями текли по лицу Дженны. Бренч обнял ее и крепко прижал к себе. Уткнувшись ему в шею, Дженна плакала и продолжала говорить:

– Мама не говорила мне, что ждет ребенка, до самого конца не говорила. Он родился мертвым. И папа не знал. Он до сих пор не знает.

Бренч утешал ее, как мог, прижимал к себе, осыпал поцелуями лицо. Он шептал нежные слова утешения, и постепенно Дженна пришла в себя – вернулась в настоящее.

Она вытерла слезы рубашкой и села, смутившись, что плакала на глазах у Бренча. Молодая женщина подняла взгляд на кроны деревьев и стала смотреть, как трепещут на ветру серебристо– зеленые листья осин, подобно тому, как трепетала она сама – внутренне.

– Думаю, это была самая долгая ночь в моей жизни, – сказала она спустя некоторое время. – У меня по-прежнему стоит в ушах плач матери. Я все еще ощущаю запах крови и… того, что сопровождает рождение. Помню звук, с каким мистер Спенсер вытащил ножницы из спины мертвого человека. Он дал их мне и велел помыть. Потом потащил труп на улицу, оставляя кровавый след и царапая доски деревянного пола башмаками убитого.

Дженна вздрогнула и позволила Бренчу снова заключить себя в объятия.