Соблазн. Воронограй

— Хотя Ванька Можайский и пускает про меня сплетню, что я кур вроде того не топчу, имеется у меня дочка, дитя пяти лет от роду, Марьюшка. Если ищешь, Василий Васильевич, союз со мною по-настоящему, давай её сейчас с Иваном твоим и обручим. Тогда мы станем с тобой свояками, роднёй, и на будущее крепость промеж нас обеспечена. А без этого мне и хлопотать не из чего.

Марья Ярославна ошеломлённо воскликнула:

— К чему это всё? Рано им покуда!

— Вспомни, Василий Васильевич, как тебя самого женили, из каких видов, — не торопясь, перебил Борис Александрович. — Матушка твоя большого ума женщина и в обычаях наших княжеских разбирается.

Лицо у московского князя, как у всех слепцов, оставалось неподвижным, ничего не выражающим. Бориса Александровича это не смутило.

— Нянька! — крикнул он в глубину сада. — Веди-ка сюда младшую княжну.

Дитя оказалось необыкновенно красивым: в алом шёлковом тугайчике с кружевным воротником, с распущенными спутанными волосами и тёмными оленьими глазами какой-то неправдоподобной величины.

— Какая большеглазая! — неудержалась Марья Ярославна.

— Борис Александрович до того ли сейчас? — тихо молвил Василий Васильевич. — Зачем ты?

— Ну, а коли тебе не до того, — ровным голосом; ответствовал тверской князь, — и ты мне отказываешь, то и я тебе отказываю в помощи. На кой ты мне тогда? Боле скажу: не женишь своего Ивана, я тебя выдам князю Дмитрию. Вон девок своих кликну, и скрутим тебя. Они хоть и не рожалые, однако вельми здоровущи, — закончил он шуткою, но с холодком угрозы.

— Тишина установилась в саду. Только сороки нарушали её стрекотанием. Борис Александрович с интересом водил взглядом по яблоням, ломившимся от поздних янтарных плодов.

Наконец Василий Васильевич сказал:

— Несите иконы. Неволею ты меня принуждаешь.

Это Борис Александрович пропустил мимо ушей. Он уже распоряжался;

— Скличьте батюшку да супругу мою. Пущай образа несёт благословлять.

— Тут же, в домовой церкви, поставили детей на колени и благословили, и даже кольца нашлись детские, узенькие.

Главное наказывали:

— Глядите, не потеряйте их до свадьбы.

Марья Борисовна выскочила из церкви весёлая, за прыгала по саду на одной ножке, крича сёстрам:

— А я невеста уже! Вот вам!

На это сёстры отвечали:

— Беззубая талала, тебя кошка родила, — из зависти, конечно.

— Меня мамонька родила! — забрызгала слезами будущая великая княгиня.

— Иван посмеивался. Несколько, правда, смущённо…Пройдут годы, они обвенчаются и любить он её будет сильно. Только умрёт она рано…

Гонцы великого князя — Данило Башмак, Киянин, Полтинка, Олелько и другие многие — мчались впереди, оповещая всех попавших в опалу к Шемяке князей и бояр о что, Василий Васильевич на свободе и идёт в Москву. Поднялись ополченцы в удельных княжествах, в литовских городах. Большое войско собрали Фёдор Басенек и Семён Оболенский, со своими ратниками выступили князья Ряполовские, Иван Стрига, Ощера, на помощь Василию Васильевичу поспешили со стороны Поля сыновья Улу-Махмета царевичи Касим и Ягуп- по дружескому ли расположению, в надежде ли получить обещанный им окуп.

Шемяка оказался обложенным со всех сторон. Главный удар он ждал с севера, со стороны Василия Васильевича, и чтобы не допустить его до Москвы, расположился станом у Волока Ламского, приготовился к смертельной схватке. Обе стороны ясно понимали, что уж не обойтись малой кровью, что опять станут умерщвлять русские русских же.

И тут человек не ратный, никогда не бравший в руки оружия, священноинок Антоний посоветовал:

— Я думаю, сын мой, жители Волока Ламского на твоей стороне и пропустят твоё воинство тайно от Шемяки.

Василий Васильевич столь полно доверял своему духовнику, что ни на миг не усомнился в его совете. Собрали небольшую конную дружину под водительством Андрея и Михаила Плещеевых. Они провели ночью свою рать незаметно для Шемяки и в канун Рождества подошли к стенам Кремля.

В кремлёвских церквах зазвонили к заутрене. Княгиня Ульяна из Серпухова приехала на богомолье в Успенский собор, и для неё отворили Никольские ворота. В них-то и проскочила плещеевская дружина.

Шемякины слуги разбежались от одного только звона оружия, его нам наместник Фёдор Галицкий сумел скрыться, а наместнику Ивана Можайского Василию Шиге не повезло — его, схватил уже за пределами Кремля истопничишко великой княгини по прозвищу Ростопча. Пленённых бояр оковали цепями. Сами же князья их, узнав о происшедшем в столице, ушли из Волока Ламского в Галич, оттуда в Чухлому и в Каргополь, взяв с собой в заложницы великую княгиню Софью Витовтовну.

Василий Васильевич въехал в Кремль победителем, столица дружно присягнула ему. Преследовать и карать мятежных братьев своих великий князь не захотел, только послал к ним боярина Василия Фёдоровича Кутузова с наказом: «Брат Дмитрий! Какая тебе честь и хвала держать в неволе мать мою, а свою тётку? Ищи другой славнейшей мести, буде хочешь, а я сижу на престоле великокняжеском».