Соблазн в жемчугах

— Так уж устроены женщины, лорд Хоксуэлл. Они всегда винят себя. И общество это позволяет. Даже ждет этого. Дафна рассказывала о женщинах, которых бьют мужья, а они винят за это себя. В это трудно поверить, не так ли?

Он был уверен, что Одрианна не намекала на Верити, или на его вспыльчивый характер, или на то, что у Верити были причины его бояться. И все же слова Одрианны навели его на мысль, которая раньше не приходила ему в голову. Но сейчас она разбудила в нем дьявола.

— Она говорит, что кузен Бертрам заставил ее. Вам известно, леди Себастьян, как он это сделал?

— Я ее об этом спросила, когда мы ехали сюда, но она не ответила, а я переменила тему.

Одно это могло говорить о многом. Он уже еле сдерживал ярость, от которой у него раскалывалась голова. Если этот мерзавец причинил ей боль, он разорвет Бертрама на куски.

— Я не буду ходить вокруг да около, лорд Хоксуэлл. Я знаю о ее намерениях и не могу не согласиться с ней. Однако… — Одрианна запнулась, словно передумав говорить то, что собиралась сказать. — Однако я думаю, что по крайней мере в одном она, возможно, ошибается. Но об этом может быть известно только вам, лорд Хоксуэлл.

— О чем?

— Что бы тогда ни произошло, она думает, что вы обо всем знали и дали на это свое согласие. В первый же день, как она у нас появилась, она сказала, что вы участвовали в заговоре.

Он встал и отошел к поручням яхты, чтобы Одрианна не увидела выражения ужаса на его лице. Каким бы способом Бертрам ни вынудил Верити к браку, никакого заговора не было. Бертрам даже не сказал, что его предложение было отвергнуто.

«Она молода и пуглива, как все молодые девушки. Мы отвезем ее домой и дадим ей время подумать о вашем щедром предложении, лорд Хоксуэлл. Может быть, через месяц вы снова сделаете ей предложение, и к тому времени она разберется в себе».

Что говорила Верити в последнее время? «Если бы вы знали меня лучше, вы бы поняли, почему я сопротивлялась браку с вами». Она предполагала, что он знает о ее нежелании. Но если бы она лучше знала его, то поняла бы, что он никогда не согласился бы участвовать в таком деле.

Неужели самомнение сделало его слепым? Ему не хотелось так думать. Он попытался вспомнить детали того, что происходило в те месяцы. Как она сначала возражала, а потом приняла его предложение. Он и не догадывался, что ее обманули и заставили. Вряд ли она сейчас ему поверит.

Он вернулся к Одрианне.

— Спасибо, леди Себастьян, за то, что поговорили со мной без обиняков. Ваш муж, видимо, еще не полностью опустошил море, но мне надоело наблюдать за ним. Я хочу попросить, чтобы меня высадили на берег. Тогда вы сможете насладиться обществом друг друга без посторонних.

Глава 8

— Спасибо, — сказала Кэтрин, вытерев рот салфеткой. — Все было очень вкусно.

На самом деле куриный бульон был жидковат, к тому же повар пожалел специй. Но голодный человек не замечает вкуса, ему лишь бы насытиться.

Верити спросила у жены рыбака (той, что указала ей на Кэтрин), где они могли бы поесть за плату. Так они оказались в доме одной вдовы, у которой на плите каждый день стояла кастрюля с тушеным мясом.

Дрянная краска домика облезла — видимо, под воздействием соленого ветра, — столы и стулья были обшарпанными, но из окна кухни открывался красивый вид на море.

Кэтрин больше молчала. Верити рассматривала ее исподтишка. Девушка была явно благородного происхождения. Такого, как Дафна и Одрианна. Ее поведение за столом говорило о том, что она знакома с правилами этикета и научилась им совсем не так, как пришлось Верити.

— Вы очень добры, — сказала Кэтрин, вставая, — но мне надо идти.

— Куда вы пойдете?

Кэтрин опустила глаза. Верити поняла, что на этот вопрос у девушки ответа не было.

К сожалению, сейчас ситуация была иной, нежели при ее встрече с Дафной на берегу Темзы. Она накормила Кэтрин, но не могла предложить ей ночлег, а наутро вести себя так, будто она пригласила Кэтрин погостить какое-то время в своем доме. Тогда, два года назад, прошло две недели, прежде чем Дафна официально предложила ей поселиться в своем доме.

— У вас есть деньги? — спросила Верити.

— Нет, денег у меня нет, но у меня есть кое-какие вещи, которые я могу продать.

Хорошо бы, если бы это были драгоценности.

— Сядьте, пожалуйста. — Верити понизила голос, чтобы сидевшая в соседней комнате с вязаньем в руках вдова не могла ее услышать. — У меня есть подруга. К сожалению, она живет не здесь. Но я думаю, что вы можете какое-то время пожить у нее. То есть, пока вы не решите, куда вам идти.

— Она захочет… Я не могу рисковать…

— Она ни о чем не будет вас спрашивать, так же как я. Хотя у меня есть всего один вопрос, и я прошу вас ответить на него честно. Эта женщина мне как сестра, и я не смею подвергать ее какой-либо опасности. — Верити еще больше понизила голос. — Вы сделали что-то плохое? Вы скрываетесь, потому что совершили какое-то преступление?

Кэтрин покачала головой. Ее карие глаза наполнились слезами, выражение лица стало печальным.

— Я не преступница. Я не скверная, не глупая, не никчемная и даже не непослушная.