Соблазн в сапфирах

— Из слов мисс Таунзенд, ты держишь слово даже в самой худшей ситуации, Эш. Бедная девочка! Я готов был во всем обвинить тебя, что ожидаемо, но она честно призналась во всем, и в результате я не питаю к ней неприязни. Как и к тебе! Если ты приехал ругать ее, я не позволю тебе, Эш.

«Ругать ее? Что, черт побери, происходит? Такое впечатление, будто мир окончательно свихнулся».

Эш набрал побольше воздуха в легкие, заставляя себя оставаться спокойным.

— Я не собираюсь ругать ее. Но я должен знать точно, что она рассказала тебе в этом, «честном признании».

— Если хочешь… — Дед опустил старческую руку в карман сюртука и достал сложенное письмо. — Уинстон пугал ее, и за это я уже извинился. Я думал, маленькое соперничество пойдет тебе на пользу, но забыл, каким бестактным фигляром может быть Уинстон. Точно как его отец, правда.

— Мы говорим о мисс Таунзенд, сэр.

Терпение Эша было на исходе, и он позволил себе прервать деда.

— Мне нравится тон ее послания. Откровенный и вместе с тем женственный. Письмо реабилитирует тебя и предупреждает меня об угрозах Ярдли. Пробуждая симпатию, Кэрол уверена, будто мы оба в опасности. Меня тронуло то, как она просит меня защищаться от жадности Уинстона. — Уокер улыбнулся. — Она очень убедительна.

Дед протянул письмо Эшу.

— Я подозреваю, что ты повлиял на ход ее мыслей, которые она изложила в предыдущем письме, внезапно изменив условия нашего соглашения и отказавшись от вознаграждения. Конечно, ее восхищение тобой в этом письме только усилило мои опасения. А затем это происшествие у Кроули!

— Последний гвоздь в мой гроб, — сказал Эш, беря письмо Кэролайн, но не торопясь взглянуть на него.

— Если бы она сама не рассказала, как все происходило на самом деле, я бы сказал, что ты не достоин завещания, мой мальчик.

— Но пари…

— Внешность часто обманчива, — продолжал дед, не отвечая на реплику внука, — и мисс Таунзенд описала то, что натворила. Я только удивился, почему ты сам не написал об этом. Может быть, я и стар, но еще не выжил из ума настолько, чтобы не понять, как может себя чувствовать мужчина, оказавшись между двух женщин. — Уокер покачал головой, словно вспоминая что- то. — Да никак.

— В последний раз, что она рассказала тебе?

Эш вцепился в подлокотники кресла, чтобы не вскочить как помешанный.

— Что из-за тебя она потеряла голову, и это стало причиной ее неподобающего поведения у Кроули, когда она пыталась соблазнить тебя у всех на виду. — Дед пожал плечами. — Я никогда не мог бы заподозрить ее ни в чем подобном, но женщины непредсказуемы, мой мальчик! Устроить столь откровенную сцену в публичном месте! Наверное, это свойственно юности. И, зная, как ты настроен против нее, я могу понять, как печально сознавать, что твоя шапероне подтолкнула тебя к провалу.

«Мой Бог! Почему она солгала? Кэролайн, которая никогда не лжет, — а тут ни слова правды! Она сохранила свой секрет. Но, черт, тогда и я сохраню свой».

— Не смотри так, словно все это для тебя новость, Эш, ты ведь был там. Ни к чему перечислять все безвкусные детали.

— Да, думаю, ты прав. — Эш отпустил ручки кресла и посмотрел деду в глаза. — Я расскажу тебе, что случилось, и будь проклято это пари!

Глава 23

— Зачем, Кэролайн? Зачем ты оговорила себя?

Эш наконец нашел ее в комнате для чтения на верхнем этаже дома. Кэрол сидела на подоконнике и смотрела в окно, откуда открывался вид на лужайки Беллевуда.

Услышав его вопрос, она медленно закрыла книгу, но не повернулась к нему, а по-прежнему смотрела на сад.

— Это было легко…

— Это было не обязательно. Так как Ярдли заплатил Марго… заставив ее появиться на маскараде, мой дед никогда бы не поверил в эту ситуацию. Я был слишком жесток, а ты слишком наивна для этих глупцов. Это я устроил сцену после твоего ухода и гарантировал себе трудное сражение. Но когда я вернулся домой, мы так и не поговорили откровенно о том, что случилось.

— Правда никого не волнует. — Кэрол посмотрела на него, ее большие карие глаза были ясны и прекрасны. — Весь Лондон жаждет посмеяться над историей шлюхи, распутного аристократа и его глупой подопечной, и что может остановить этих господ? Но когда скандал угас, я просто не могла видеть, как вы расплачиваетесь за мою ошибку, лишая себя права на наследство.

— Ах, Боже мой, Кэролайн, к чему эти формальности? Говори мне «ты». Так какую ошибку ты имеешь в виду?

— Я приняла ваш… то есть твой, «прошлый интерес» за нечто большее. Забыла, кто я и где мое место, забыла, что я ничего не значу для тебя.

— Ты ничего не значишь? Ты значишь для меня гораздо больше, чем я мог когда-либо вообразить.

Боль правды пронзила его сердце. «Я люблю тебя, Кэролайн, хотя и старался убедить себя, что это невозможно, что ты просто еще одно развлечение. Я наговорил тебе столько всякой ерунды». Все, что он когда-либо сделал или сказал, словно преследовало его.

— Кажется, я не создана для того, чтобы жить страстью ради страсти, мистер Блэкуэлл. Не вижу смысла в затягивании твоего отказа.

— Отказ? Как это может быть, Кэролайн? Я никогда не мог подумать о тебе так.