Соблазн

— Ты сказала Иуда? — спросил Даппер.

— Да, — ответила я, глядя на руки. В одном — древнее Писание, в другом — кинжал. Мой кинжал.

— О. Просто проверяю. — Даппер начал наливать себе выпивку.

— Так это правда, — сказал Оникс из глубины комнаты, двигаясь вперед.

— Какая часть? — задыхаясь, спросил Линкольн.

— Кешет, — сказал Оникс, глядя на меня.

— Радуга, — рассеянно ответила я. Озадаченная.

Я только что убила Иуду.

Даппер, который, казалось, немного расслабился после ухода Джуда, поставил стакан.

— Вот почему твоя аура всегда другая, — удивился он, напоминая нам о своей способности распознавать ауры.

— Своего рода противоречие — сила Грегори обычно разноцветная, но ауры Грегори всегда только одного цвета. Это могут быть разные оттенки для разных людей, но всегда только один и, кроме того, подкладка из золота. Вайолет, вот она… ну, она как радуга с золотыми полосками повсюду.

— Мне неприятно спрашивать об очевидном, но что, черт возьми, все это значит? — выплюнул Спенс.

— Это значит, — начал Линкольн, будто это причиняло ему боль, — что она может соединять миры.

Я действительно не понимала, но знала, что он прав, и моя мать всегда это знала.

Вот почему она пожертвовала собой, вот почему она назвала меня Вайолет.

Оникс подошел к бару и жестом попросила Даппера налить ему большой стакан. Думаю, виски. Сальваторе и Стеф рухнули на кушетку, а Зои устроилась поудобнее на коврике у Даппера. Гриффин и Линкольн присоединились ко мне по другую сторону мини-бара. Я глубоко вздохнула и развернула Писание.

Кровь отхлынула от лица. Зрение затуманилось.

— Что? — спросил Гриффин.

Мои глаза наполнились слезами ужаса.

— Кто-нибудь знает, что такое Тартар? — спросила я едва слышным шепотом.

— Ямы этого мира, — сказал Даппер, когда Оникс сделал большой глоток из своего бокала и предложил более простое объяснение.

— Ад.

Мои руки дрожали, держа Писание, которое не предназначалось для нас.

— Это не Писание Грегори. Это… Это…

Мое сердце бешено заколотилось, во рту пересохло. Большой четкий контур треугольника посередине с маленькими символами в каждой точке преследовал меня до самой сердцевины. Ниже два раздела текста. Слова были неразборчивы, но в этом не было необходимости. Инстинкт подсказывал мне, что это такое.

— Я знаю, зачем Фениксу понадобились Священные Писания. Дело было не в списке Грегори. — У меня так тряслись руки, что Линкольну пришлось взять у меня пергамент.

— В чем дело? — спросил Гриффин, глядя через плечо Линкольна на Священное Писание.

— Письмена. Диаграммы. Это на другом языке, но… думаю, это… инструкции. — Я осмотрела комнату, полную друзей — воинов Грегори, Стеф, даже Оникса и Даппера. Я боялась за всех нас и могла думать только об одном человеке, кто бы знал, что делать. Но мама уже умерла.

— Чтобы вернуть одного из проклятых, — сказал Линкольн. — Феникс хочет вернуть кого-то из ада.

— Кого? — спросил Спенс, раздраженный тем, что чего-то не хватает.

Призрачно-белое лицо Линкольна теперь отражало мое, и даже когда я посмотрела на Оникса, то увидела, что он не совсем здоров. Вместе мы дали ответ Спенсу.

— Лилит.

— Итак, — вздохнул Гриффин, — у нас есть то, что ему нужно..

В кармане запищал телефон, и я вытащила его дрожащими руками. Я уже знала, что это будет он. Не было ни бегства, ни ухода… Меня охватило что-то вроде смирения.

Я уставилась на текстовое сообщение, мои руки перестали дрожать.

«Интересуют сделки… любимая?»