Собкор КГБ. Записки разведчика и журналиста

Побродив по палермским окраинам, замечаешь, впрочем, что город этот вроде итальянский и в то же время не итальянский. Говорят, что старый Палермо похож на алжирские касба — арабские кварталы. Не знаю, в Алжире не был. Но старые постройки Палермо несут в себе смесь всех стилей и эпох. Что ж, в этом нет ничего удивительного. Кто только не побывал на Сицилии — карфагеняне, остготы, норманны, арабы. После жестоких завоевателей оставались развалины и дети, никогда не знавшие отцов. Не потому ли язык, на котором говорят островитяне, мало чем напоминает итальянский.

Если сказать, что летом здесь жарко, то это будет лишь полуправдой. Улицы сицилийской столицы в полуденные часы напоминают пустыню не только жарой, но и отсутствием пешеходов. Наглухо закрыты ставни домов, шины оставляют на расплавленном асфальте глубокие рубчатые следы. Только к вечеру распахиваются окна, раскрываются двери балконов, и люди с нетерпением ожидают спасительного ветерка с моря, приносящего долгожданную прохладу.

А зимой, когда исчезает солнце, Палермо становится совсем невыразительным городом. Свинцовые тучи, нависшие над пальмами, и туман, оседлавший море, съедают краски, делают одинаково серыми и архитектурное великолепие города, и лица людей. Я улетал в тот раз из Палермо в один из таких дней. На аэродроме толпилось множество людей, ожидавших самолета из Рима, который, заправившись, должен был снова лететь в вечный город. Обсуждалась последняя новость: в городе Марселе бесследно пропали три девочки. Газеты осторожно намекали на то, что происшествие — это дело рук мафии.

«Нет, это не мафия, — сказал один из провожавших меня палермских знакомых. — Если бы это случилось в Палермо, тогда можно было бы предположить. И потом, нельзя же каждое преступление связывать с мафией. Она — явление куда более сложное, чем кажется на первый взгляд. К тому же мафия следов не оставляет».

Вообще-то многие десятилетия и даже века считалось, что мафия следов не оставляет. Находились только ее жертвы, а исполнителей приговоров жестокой и таинственной организации прикрывала «омер-та» — круговая порука. Их имена оставались, как правило, неизвестными. Да и в самом слове «мафия», которому некоторые лингвисты приписывали арабские корни, звучит якобы некая неопределенность: «не было», «не существовало», «не появлялось».

Я, правда» придерживаюсь несколько niioii точки зрения в отношении происхождения этою странного слова. В конце XIII века на Сицилию пришли французские завоеватели, и в огне освободительной борьбы родился естественный и понятный всем лозунг: «Смерть французам, захватчикам и убийцам». Возьмите первые буквы его в итальянской инверсии: «MORTE AI FRANCESI INVASOR! ASSASINI» — и получится слово «MAFIA», которое вошло во все более или менее известные энциклопедические словари. Да, мафия родилась как тайный союз для зашиты свободы и интересов бедняков, а затем, к XIX столетию, она переродилась в организацию, о которой известный итальянский историк и социолог Гаэтано Моска писал так: «Сфера деятельности организаций сицилийской мафии настолько разнообразна, что для сведения ее к общему знаменателю потребовались бы многие страницы специальных исследований. Поэтому ограничимся самым общим определением. Итак, конечная цель мафии — получение незаконным путем максимальной прибыли от общества с использованием таких средств и методов, которые ставят в тупик следствие и правосудие. Мафия разработала свою специфическую технологию преступлений. Она не останавливается перед самыми изощренными убийствами из-за угла, она похищает и пытает свои жертвы, если ей кажется, что это необходимо для того, чтобы спасти от провала одну из организаций мафии или посадить на ответственное кресло нужного человека, когда ему мешают конкуренты…»

Конечно же Гаэтано Моска сказал не все, хотя это вряд ли можно поставить ему в вину. Поэтому сделаем несколько добавлений. Прежде всего, мафия уже перестала быть только «сицилийским феноменом» и расползлась, наподобие раковой опухоли, по многим странам-государствам. Это во-первых. Во-вторых, цель мафии — это не только получение максимальной прибыли от общества незаконным путем. Нынешняя мафия переступила границы разбойного бизнеса. Она активно вторгается в политику, проникает во все сферы, где господствуют крупнейшие монополии, сотрудничает с секретными службами крупнейших государств и даже с неофашистами, которые весьма активизировались как в самой Италии, так и в ряде других европейских государств.