Собиратели ракушек

— А работа? У меня прекрасная работа, Космо. Большое жалованье, большая ответственность. Теперешнего положения я добивалась всю свою взрослую жизнь.

— Значит, самое время взять годичный отпуск. Ни мужчина, ни даже женщина не может работать без передышки.

Годичный отпуск. Двенадцать месяцев для себя. Перерыв в работе на двенадцать месяцев — это еще в пределах допустимого. Большее означало бы бросить работу.

— У меня еще есть дом. И машина.

— Уступи их пока своей лучшей подруге.

— А родные?

— Пригласи их сюда.

Пригласить сюда родных. Оливия представила себе, как Нэнси жарит бока на краю плавательного бассейна, а Джордж сидит под крышей в шляпе, чтобы не обгореть. Представила, как Ноэль рыщет по нудистским пляжам и возвращается к ужину с добычей — очередной пышнотелой блондинкой, изъясняющейся на каком-нибудь никому не ведомом языке. Представила мамочку… но мамочка — это совсем другое дело, и ничего смешного. Тут все для нее подходит — и этот большой дом-лабиринт, и заросший сад. И миндальные рощи, и раскаленная на солнце веранда, и курочки-бентамки, курочки особенно. Мамочка будет в восхищении. Недаром же и она, Оливия, сразу полюбила этот дом и почувствовала себя в нем уютно. Это какая-то тайна. Вслух она сказала:

— Не у одной меня имеется родня. Тебе тоже надо подумать кое о ком.

— У меня только Антония.

— Разве этого мало? Нельзя же ее травмировать.

Космо со слегка смущенным видом потер затылок.

— Боюсь, что сейчас не самый подходящий момент для таких разговоров, однако все же замечу, что здесь и раньше бывали дамы.

Оливия рассмеялась:

— И Антония была не против?

— Она относилась к этому с пониманием. Философски. Заводила друзей. А вообще, она очень независимая.

Оба помолчали. Он ждал ответа. Оливия сидела, не отводя взгляда от стакана с вином.

— Это очень ответственное решение, Космо.

— Знаю. Ты должна подумать. Может, приготовим что-нибудь и за едой все обсудим?

Они вернулись в дом. Космо объявил, что сейчас приготовит спагетти с ветчиной и грибами, а Оливия, убедившись, что на кухне ей с ним не тягаться, ушла обратно в сад. Там она отыскала огород, нарвала зелени, несколько помидоров и даже нашла в тени под листами маленькие тыковки. Все это она принесла на кухню, вымыла, нарезала для салата. Они ели за кухонным столом, а потом Космо сказал, что наступило время послеобеденной сиесты. Они легли, и это было даже лучше, чем в первый раз.

В четыре часа, когда зной немного спал, они спустились к бассейну, поплавали нагишом, а потом лежали на солнце, обсыхая.

Космо рассказывал о себе. Ему пятьдесят пять лет. Едва окончив школу, он был сразу же призван в армию и всю войну состоял на действительной службе. Жизнь эта, как ни странно, пришлась ему по вкусу, так что, когда война кончилась, он решил остаться сверхсрочно офицером в регулярных войсках. Но в тридцать лет получил немного денег в наследство от деда. Оказавшись впервые в жизни финансово независимым, поспешил демобилизоваться и, не связанный никакими узами и обязанностями, отправился путешествовать по свету. Добравшись до Ивисы, где тогда еще не расцвела тлетворная цивилизация и жизнь была потрясающе дешева, он с первого взгляда влюбился в этот остров и решил здесь обосноваться, так что на этом его путешествия закончились.

— А твоя жена? — спросила Оливия.

— Что — жена?

— Когда она появилась?

— Умер отец, и я приехал на похороны. Пожил немного с матерью, помог уладить дела. Мне тогда был сорок один год, не так уж мало. Я познакомился с Джейн в гостях у моих лондонских знакомых. Она была твоего возраста. Держала цветочный магазин. У меня было тоскливо на душе, уж не знаю почему. Может, все-таки потому, что потерял отца. До этого я никогда в жизни не раскисал. А тогда затосковал, возвращаться домой одному не хотелось. Джейн была очень милая, готова хоть сейчас под венец, и жизнь на Ивисе представлялась ей безумно романтичной. В этом была моя главная ошибка: надо было сначала привезти ее сюда на смотрины, как привозят свою девушку познакомиться с родителями. А я этого не сделал. Мы поженились в Лондоне, и она в первый раз вошла сюда уже как моя жена.

— Она была здесь счастлива?

— Поначалу. А потом заскучала по Лондону, по знакомым, ей хотелось ходить в театры, на концерты в Алберт-холл, ездить по магазинам, в гости, за город на уик-энд.

— А как же Антония?

— Антония родилась здесь, она у нас местная. Я думал, появление ребенка немного успокоит мать, но вышло только хуже. И тогда мы вполне по-дружески решили расстаться. Безо всяких взаимных претензий и обид, потому что не на что было обижаться. Джейн увезла Антонию и растила ее до восьми лет, а с тех пор, как девочка стала ходить в школу, она на летние и пасхальные каникулы приезжает сюда и живет со мной.

— А тебе это не трудно?

— Нет. У меня с ней нет хлопот. Здесь есть славная чета, Томеу и Мария, они живут на маленькой ферме дальше по дороге. Томеу помогает мне в саду, а Мария приходит убирать в доме и присматривать за моей дочерью. Они подружились, и Антония в результате выросла двуязычной.