Собиратели осколков

Примерно пятьдесят лет продолжалась эта игра в прятки. За это время сай создал стратегический запас оружия; новые технологии позволили восстановить несколько заводиков. Волхов постепенно выкарабкивался из руин, и вот тут-то на горзонте появилась скучная фигура хая Сосновоборского, солнечноликого, знаешь ли, в образе парней-кабелистов, в поте своего лица волокущих коаксиалку по железнодорожному полотну. На знаменитую «встречу на Эльбе» это было никак не похоже: хаевых спецов уложили штабелем на землю до выяснения сопутствующих обстоятельств. Они выяснились нескоро, и дистрофия, послужившая причиной смерти двадцати одного из тридцати задержанных, закрутила заодно и первую войну.

Как и все остальные, война получилась малокровной и малорезультативной. Линия фронта никогда не отходила от границы — бывшего Московского шоссе — больше чем на пяток километров, прорывы хая вязли в болотах и заканчивались обычно ничем, а Волхов и вовсе не думал о каких-то там гипотетических аншлюсах, надо было суметь своё удержать… Что важно армии обоих великих пользовались совершенно одинаковыми лазерными ружьями. Выводы предоставляю сделать тебе.

Через год, в пятьдесят втором, они таки заключили мирное соглашение, соединились директным кабелем, договорились о сферах влияния… В это время вылез Подпорожец со своими вертолетами. От него Волхов отбился с трудом, хотя вертолеты у тамошнего сая быстро кончились. Короче, эту бодягу можно тянуть долго: они там каждый год грызлись, то с одни, то с другие…

Больше до памятных событий в Питере ничего интересного по нашей проблеме не было…»

— Пауза, — сказал Вовчик. — Надо бабки подбить. На что это ты такое намекаешь,

— Ни на что я не намекаю, — отозвался Фил. — Моё дело — подать.

— Что-то раньше ты всей этой ерундой не интересовался. Сразу с Питера начинал. А оказывается, стоило только копнуть…

— По-моему, всё предельно ясно. Существует некий центр, где производят высокотехнологическое оружие. Существует мозг, управляющий работой этого центра и сбытом продукции, целая сеть реализаторов…

— Один. Достоверно известно про одного. Если это вообще не лажа.

— Да, естественно. Если не лажа. Так вот, ещё есть некий мозг, координирующий действия подрывных элементов в государственной структуре. И, заметь, он присутствует Где-то в остатках единой сети!

— Ну, это ещё бабушка надвое… — Вовчик встрепенулся, не закончив фразы, — Идёт кто-то, что ли?

Фил повращал направленным микрофоном.

— Да есть что-то такое. На юго-востоке. Спрячь-ка ты меня от греха подальше.

— Дочитать не дадут, паразиты, — сказал Вовчик, пошевелил ногой Лизу: — Вставай, подруга дней суровых, у нас гости.

Невдалеке захрустели кусты. Кто-то упорно продирался на свет с дороги, ответвившейся от шоссе в сотне метров ближе к Волхову. Судя по звукам, этот кто-то был один. Вовчик спустил предохранитель. Он им всю ночь щелкал: чуть где хрустнет — опустит, потом опять поставит, чтобы, задремав, ненароком ногу себе не отстрелить.

— Здравствуй, мил человек, — сказал незнакомец, раздвигая последний слой кустов.

Вовчик прикрыл пистолет углом плаща, на котором сидел. Незачем зря человека пугать — немощного такого, вон, плешь аж светится, ни шерстинки на башке, коростой по уши зарос. Небось, и белокровие в полный рост, и некроз где-нибудь пониже колен, эк его шатает.

— Привет. Присаживайся, человече, гостем будешь.

— Спасибо, — тот горестно вздохнул и сложил свои мослы на нагретый недалеким огнем плоский булыжник. — э-э… Пожрать бог не послал случайно?

Вовчик кинул ему ломоть хлеба. Болезный с достоинством сжевал его, рыгнул и утер рот, как будто полпорося умял.

— э-э… благодарствуйте. Как звать-то, кормилец?

Лиза высунулась из плаща, в который завернулась с головой:

— Эт' ещё что за козел?

— Вовой можно, — по инерции сказал Вовчик. — Меня. А её — Лизой.

— Ну, а я, значится… Александр Петрович… буду.

— Четвёртый? — спросил Вовчик.

Просто невозможно было не спросить.

— Да нет, почему же? Первый и, мнэ-э… единственный. Вы, небось, в город, того… пехаете?

— В смысле? — не понял Вовчик. Повидав множество городов, он не мог понять местных, для которых их собственный город был настолько пупом земли, что даже не нуждался в поименовании. — В какой город?

— э-э… в Питер, естественно.

— А-а. Не-е, чего там делать, на развалинах-то? К границе мы пробираемся. Говорят, земельный налог там ниже…

Болезный тип с каждой репликой выглядел все подозрительнее. Самым правильным было бы закатать ему маслину между глаз, но Вовчика смущала перспектива отмывать одежду от чужих мозгов. К тому же врожденный гуманизм, на беду прочитанные тома классиков…

— Сам-то камо грядеши, Петрович?

— Домой, мнэ… чапаю, в город… Думал, подвезете, раз такая, э-э… оказия, ну да ладно, так дойду… вот посижу тут с вами и пойду…

Простой такой, как три копейки.

— Ну, сиди, — сказал Вовчик. — Жалко, что ли.

— А-а, ну спасибо…

— Закуришь?

— э-э… не употребляю.