Собиратель костей

Внезапно ее взгляд упал на электрический провод: какой-то идиот просто выдернул сетевой шнур из розетки. Она знала, чьих это рук дело. У Найсхена был двенадцатилетний сынишка, который и нес ответственность за все разрушения и неполадки в доме. Когда она в прошлом году попыталась пожаловаться на него отцу, этот маленький стервец чуть не ударил ее ногой.

Она подняла шнур и полезла за машину, чтобы вставить вилку в розетку.

В этот момент девушка ощутила на шее чье-то дыхание.

— Neiri![5]

Мужчина прятался между стеной и задней панелью стиральной машины. Монелл задушенно вскрикнула, увидев в тени лыжную маску с прорезями для глаз, темный костюм и кисть, словно челюсти акулы, сомкнувшуюся на ее руке. Она потеряла равновесие и от толчка неизвестного покатилась по полу, больно ударившись лицом о бетон.

Мужчина мгновенно оказался над ней и, прижав ее руки к полу, одним движением заклеил ей рот широкой серой лентой.

Hilfe! Nein, bitte nicht. Bitte nicht[6].

Нападавший не отличался высоким ростом и крепким телосложением, но был очень силен. Он без труда перекатил ее на живот, завел руки за спину, и она услышала щелчок наручников, закрывшихся у нее на запястьях.

Затем мужчина выпрямился. В прачечной не раздавалось ни звука, если не считать капающей воды, тяжелого дыхания самой Монелл и отдаленного гула работающего мотора.

Девушка замерла, ожидая, что сейчас его руки примутся ощупывать ее тело и рвать на ней одежду. Она услышала, как он направился к двери, видимо за тем, чтобы убедиться, что поблизости никого нет.

Монелл знала, что их никто здесь не потревожит. Сейчас она ругала себя за то, что была, пожалуй, единственной дурой во всем доме, которая пользовалась этой прачечной. Большинство жильцов избегали приходить сюда, так как дверь не запирающегося черного хода располагалась совсем близко, и в случае чего звать на помощь было бы бесполезно.

Мужчина вернулся и снова перекатил ее на спину. Он зашептал что-то, и поначалу Монелл не могла разобрать ни слова, а потом поняла, что неизвестный произносит имя «Ханна».

"Ханна?Но это ошибка. Он перепутал меня с кем-то другим", — мелькнуло в голове испуганной девушки. Она отчаянно завертела головой, пытаясь дать понять, что незнакомец принял ее за другую.

Но встретившись взглядом с его глазами, Монелл замерла, парализованная ужасом. Даже маска не могла скрыть, что нападавший чем-то взволнован или даже разочарован. Он бегло ощупывал ее тело, сокрушенно качая головой. Пальцы в перчатках исследовали ее широкие пухлые плечи, несколько раз даже ущипнув девушку за жирную плоть так, что она вздрагивала от боли.

Да, нападавший явно поддался разочарованию. Мужчина напал на нее, связал, а теперь не знал, как поступить дальше.

Он сунул руку в карман, затем извлек ее оттуда, и щелчок выкидного ножа заставил девушку дернуться, как от удара током. Потом она расплакалась.

Nein, nein, nein!

Из его губ вырвалось шипенье, напоминавшее свист ветра в ветвях деревьев. Он нагнулся над Монелл и с сомнением в голосе произнес:

— Ханна, что же мне теперь делать?

Потом неожиданно он принял какое-то решение. Убрав нож и поставив девушку на ноги, он провел ее по коридору к двери черного хода. Той самой, со сломанным запором, из-за которого она уже несколько недель охотилась за герром Найсхеном.

Глава одиннадцатая

Настоящий криминалист — это человек сродни творцам эпохи Возрождения.

Ему приходится изучать ботанику, геологию, баллистику, медицину, химию, литературу, строительство. По высокому содержанию стронция в пепле он всегда определит, что тот образовался от сгорания сигнальной ракеты. Он знает, что «faca» по-португальски означает «нож», что жители Эфиопии при еде не пользуются посудой и орудуют только правой рукой. Ему известно, что пуля с пятью правыми нарезами не может быть выпущена из «Кольта», и еще многое-многое другое. Обладая такими знаниями, он может нащупать связь между подозреваемым и оставленными на месте преступления предметами.

Самое главное, что должен знать криминалист, это, пожалуй, основы анатомии. Как раз в этой области Линкольн Райм разбирался довольно неплохо. Особенно в последние три с половиной года, когда постигал все премудрости взаимосвязей нервов и костей.

Сейчас он смотрел на пакет с вещественными доказательствами, добытыми в котельной, который держал в руке Джерри Банкс.

— Эта кость ноги, — объявил он. — Не человеческая, значит, она не принадлежит следующей жертве. Это было костяное кольцо, ровно отпиленное, двух дюймов в диаметре. На кости остались следы пилы и немного крови.

— Животное средних размеров, — продолжал Райм. — Крупная собака, овца или коза. При жизни, как я полагаю, животное имело вес около ста — ста пятидесяти фунтов. Давайте все же убедимся, что и кровь на кости принадлежит не человеку и что следующая жертва тут не при чем.