Собирающий облака

– Как оказалось, сестра Морима сообщила мне об этом как о чем-то общеизвестном. И более того. Вы, конечно, слышали, что дерево Удумбара расцвело? Это не просто слухи, брат Суйюн. Сестры, засвидетельствовавшие цветение перед вашим Орденом, закрыли доступ в сады Монарты. Вне всякого сомнения, брат, Учитель, о котором говорят, – среди нас.

– Я обсуждал эти слухи со старшим членом Ордена, – спокойно ответил Суйюн, – он заверил меня в их несостоятельности, Симеко-сум. Зачем ему лгать мне? Зачем моему Ордену отрицать это?

– Сестры задаются тем же вопросом, брат. Это важный вопрос для них. Считается, что Учитель еще неизвестен Братству, и они не могут объявить о нем. Если они признают цветение Удумбары, как написано в пророчестве, и не смогут предъявить людям Учителя… Видите ли, брат, Орден ботаистов действует в своих собственных интересах, и я нахожу это отвратительным. Прошу простить меня, если вы усматриваете оскорбление в моих речах, но я не могу не говорить правду, брат, извините меня.

– Я ценю истину, Симеко-сум, но ее не всегда легко рассмотреть или признать. – Суйюн надолго замолчал и наконец вернулся к действительности, когда Симеко кашлянула. – Простите, ваши слова дали пищу для размышлений. – Он улыбнулся. – Я снова подумал о вашем вопросе, как я могу служить рядом с вами?

– Но ведь это я пришла служить вам, брат Суйюн. – И тут она пала ниц перед монахом. – Покорно прошу вас об этом, брат.

– Пожалуйста, Симеко, сядьте. Не делайте этого. – Он смущенно оглянулся, будто боясь, что кто-то войдет и увидит эту сцену. – Так нельзя. Зачем вы делаете это?

Симеко осталась лежать на циновках.

– Брат Суйюн, некоторые из сестер полагают, что вы и есть Учитель, о котором все говорят. Я хочу служить вам.

Суйюн от неожиданности попятился.

– Что заставило сестер прийти к такому выводу? Симеко-сум, уверяю вас, если бы я был Учителем, то не делал бы из этого секрета.

– Осознанию предшествует знание, брат.

– По правде говоря, Симеко-сум, мой путь не слишком обременен вопросами и сомнениями. Симеко-сум, встаньте, – приказал он, и женщина повиновалась.

Она села на колени, на лбу у нее остался след от циновки.

«Она повинуется Учителю, – осознал Суйюн, и это привело его в еще большее смятение, чем ее слова. – Ты предотвратил удар, не касаясь противника. Брат Сотура даже не подозревал, что такое возможно. Старший брат Сотура! Этого не может быть, – сказал он себе, – мою веру так легко поколебать, сомнения растут во мне, как сорняки. Я не Учитель, я даже могу не стать старшим братом, если буду продолжать в том же духе».

– Брат, – слова Симеко вернули монаха в реальный мир, – у меня нет ничего: ни денег, ни крыши над головой. Ни ремесла, ни семьи. Если вы отправите меня прочь, я буду жить на улице, и хотя у меня нет предубеждения насчет милостыни, я не обладаю опытом такой жизни. Я буду жить за воротами этого дома, пока мне не дадут какое-либо дело или не прогонят. Не знаю, что еще могу сделать.

Суйюн вздохнул. Он не сомневался, что женщина поступит как сказала. Да простит ее Ботахара, заблудшую.

– Вы владеете искусством каллиграфии?

– Мне говорили, что я достаточно хорошо владею этим искусством. Я была секретарем при Мориме-сум.

– Не будете ли вы возражать против службы у одной высокородной госпожи?

– Только если она живет в этом доме, брат, я с радостью приму это предложение.

– Я служу в ее доме, Симеко-сум. – Он замолчал, размышляя. – Я ничего не могу обещать, Симеко-сум, но я поговорю о вас. – Суйюн покачал головой. – И, пожалуйста, не надо больше проявлений… такого рода. Я не Учитель, уверяю вас.

– Если вы так пожелаете, брат Суйюн.

– Идемте, я найду служанку, которая отведет вас в кухню. Вы ведь давно не ели?

– Всего три дня, брат. – Она попыталась улыбнуться. – Я… я благодарю вас, брат Суйюн.

– Да, но больше никакого поклонения. Вы должны пообещать. Женщина несколько раз поклонилась.

10

Управляющий господина Сёнто Каму нетвердой походкой шел через зал. Единственной рукой он держал прямо перед собой фонарь, а отставленный в сторону локоть помогал удерживать равновесие. Стража с почтением поклонилась старику. Несмотря на внешность – седые волосы, собранные в узел, платье, будто наброшенное и подпоясанное наспех, – когда-то Каму был прославленным воином. Молодые стражники Сёнто смотрели на него как на человека-легенду, сошедшего на краткий миг с недосягаемой высоты в мир обычных людей.

Старик управляющий шел по залу, словно корабль с разбитым рулем, раскачиваясь из стороны в сторону и слегка размахивая фонарем. Двери, ведущие в покои господина Сёнто, были прочными, массивными, вход охраняли четверо стражников. Все четверо поклонились, когда подошел Каму, руки как по команде легли на рукояти мечей.