«Я видел его, когда он ежедневно работал на рампе, куда всегда прибывали эшелоны с партиями евреев, предназначенных для уничтожения. Я видел его, когда он стоял у газовой камеры, у входа в коридор, с инструментом для убийства в руках — обычно с маленькой железной трубой и кнутом. На его ремне висел пистолет. Не могло быть так, чтобы все инструменты убийства вместе… Я еще видел, что у него был кинжал, я видел его с этими убийственными инструментами, и как он у входа в газовую камеру избивал, бил плеткой, резал жертв. […] Мы привыкли к ударам. Но не к пыткам. Всемогущий Боже, зачем пытки? Зачем вырезать куски плоти из живых людей? Никто не приказывал ему так делать, он поступал так сам, по своему желанию. Я никогда не слышал, чтобы немцы приказывали ему так делать. […] Я был там на рампе. Мы убирали трупы из газовой камеры. Иван вышел из своей комнаты, он увидел, как я там стоял, место было полно трупов, и он сказал мне: «Сними штаны… ложись на них». […] Лефлер (один из немецких эсесовцев) стоял там. Он стоял и смотрел. Я подбежал к нему, вытянулся по стойке «смирно» и сказал ему (по-немецки): «Иван хочет, чтобы я занялся сексом с мертвой женщиной». Немец подошел к нему и объявил ему выговор. Иван тогда сказал мне (по-русски): «Я тебе еще покажу». И он показал, когда ему представилась возможность».382
Но лжецу Элияху Розенбергу не повезло. Вскоре выяснилось, что еще в 1947 году в Вене он дал письменные показания следующего содержания:
«День восстания был назначен на 2 августа 1943 года. […] В половине четвертого вечера все было готово к восстанию. […]
Тут в барак ворвался один из водоносов и закричал: «В Берлине революция!». Это был сигнал. […] Сразу после этого несколько человек ворвались в барак, где жили украинцы-охранники, среди которых спал и украинец Иван, и забили украинцев насмерть лопатами». 383
В апреле 1988 года израильский суд вынес ожидавшийся всеми сторонами смертный приговор, но он не был приведен в исполнение. Уже в то время вылезли наружу все белые нитки, которыми было «сшито» дело. Адвокат Йорам Шефтель (в 1988 году некий преступник плеснул ему серную кислоту в лицо спустя несколько дней после того, как другой защитник Демьянюка, Дов Эйтан, погиб, упав с многоэтажного дома) яростно сражался за своего подзащитного, разоблачая одну за другой фальшивки и махинации стороны обвинения. Наконец, Шефтель пришел к выводу, что «Иваном Грозным» был не Демьянюк, а некий Иван Марченко, пропавший без вести.
Сначала имя Марченко назвала одна из бывших проституток, проживавших на хуторе близ Треблинки. Во время войны многие украинские охранники, среди них и тот самый Марченко, были ее клиентами. Кроме того, Шефтель нашел и другой материал, — уже в Советском Союзе. Если верить советским судебным материалам, приговоренный в 1952 году к смерти за преступления в Треблинке и расстрелянный впоследствии украинец Николай Шелаев назвал этого Марченко «человеком, который обслуживал газовую камеру в Треблинке». Показания Шелаева были подтверждены несколькими бывшими охранниками Треблинки, было также представлено и удостоверение личности Марченко, оформленное в Травниках.