Собибор - Миф и Реальность

Теперь давайте перейдем к упомянутому Хильбергом «мифу о переселении на Восток». С конца 1941 года, как достоверно известно и не подвергается сомнению, большое количество немецких евреев было вывезено на восточные территории, что вполне можно назвать — принудительным — «переселением на Восток». В декабре 1941 и в январе 1942 года, например, много немецких евреек было депортировано в литовский город Каунас, а оттуда часть их была отправлена в Латвию. Летом и осенью 1944 года часть этих женщин попала в концлагерь Штуттхоф под Данцигом (Гданьском). В 1995 году вышла книга, где приводятся воспоминания некоторых из них.²⁷⁶

Как вы помните, первый их «лагерей уничтожения», Хелмно, «заработал» в декабре 1941 года, что означало, что к тому времени уже должна была быть принята доктрина искоренения. Но для ее принятия требовался, разумеется, соответствующий приказ самого Гитлера. Но как же это можно увязать с тем фактом, что вышеупомянутые немецкие еврейки в конце 1941 и начале 1942 года были депортированы в Прибалтику, а через два с половиной года оттуда в Штуттхоф, и пережили войну?

Множество документов подтверждают, что «переселение на Восток», названное Хильбергом «мифом», отнюдь не было мифом, а проводилось на самом деле. Процитируем некоторые из этих документов.²⁷⁷

16 февраля 1942 года Мартин Лютер, руководитель германского отдела в министерстве иностранных дел, сообщил немецком посольству в Пресбурге (Братиславе), что «в ходе мероприятий по окончательному решению еврейского вопроса в Европе» немедленно следует отправить «двадцать тысяч молодых и сильных словацких евреев» на Восток, где есть «большая потребность в рабочей силе».²⁷⁸

11 мая 1942 года хауптштурмфюрер СС Дитер Вислицени, заместитель Адольфа Эйхмана в Словакии, послал в словацкое министерство внутренних дел письмо следующего содержания:

«Как сообщили мне 9 мая 1942 года в телеграмме из Берлина из Главного управления имперской безопасности, есть возможность ускорить депортацию евреев из Словакии, предоставив дополнительные эшелоны в Освенцим. Но эти перевозки должны касаться только трудоспособных евреев и евреек, а не детей».²⁷⁹

Кстати, политика переселения вовсе не была государственной тайной, и о ней открыто писали в прессе. 25 апреля выходившая во Львове газета Lemberger Zeitung сообщала:

«Сначала выселялись одинокие трудоспособные евреи и еврейки. Первым следствием этого распоряжения стало то, что огромное количество вполне здоровых евреев вдруг оказалось «нетрудоспособным», и все — по разным причинам, и вскоре они заполонили все больницы в таком количестве, что для действительно больных арийцев там уже не было места».²⁸⁰

К тому времени, если верить официальной историографии, в Белжеце уже действовал второй «лагерь уничтожения», а до открытия третьего, в Собиборе, оставалось совсем немного времени. Да и в Освенциме уже начались «газации» (в крематории основного лагеря Освенцим I). Почему же тогда евреев, прикинувшихся больными, принимали в больницах, а не отправляли в один из этих лагерей? И почему сначала выселялись «одинокие трудоспособные евреи и еврейки», если слово «выселять» в «тайном языке» означало «уничтожать газом», как уверяет нас Р. Хильберг и его единомышленники? Если уж речь шла о физическом уничтожении, то тогда сначала, разумеется, следовало бы уничтожить больных и прочих нетрудоспособных евреев, а рабочую силу использовать до последнего момента.

15 сентября 1942 года, когда, по официальной версии, все шесть «лагерей уничтожения» уже функционировали, состоялась беседа имперского министра вооружений и военной промышленности Альберта Шпеера с обергруппенфюрером СС Освальдом Полем, руководителем экономическо-административного главного управления. На следующий день Поль написал для Гиммлера отчет о переговорах, где среди прочего речь шла и об «увеличении барачного лагеря Освенцим вследствие переселения на Восток». Поль писал: