Собеседование

Домой я возвращалась в трамвае в радостном и тревожном расположении духа, какое обычно бывает весной, хотя был июль, хотелось проехать по тихим улицам в солнечный день.

Все было как обычно, я ходила на работу, к которой привыкла за эти восемь месяцев, ничего существенного не происходило в моей жизни, кроме досадных перемен настроения и я уже забыла о собеседовании, как однажды ранней весной я снова села в тот же трамвай и поехала тем же маршрутом.

Было грязно и пасмурно, люди одеты в темные унылые одежды, серые дома, черные голые деревья без листвы и безликий городской пейзаж за окном, наводящий тоску. На остановке у кладбища дрожала промокшая старая собака грязно-серого цвета.

Когда едешь в трамвае, и в салоне мало людей, невольно слышишь разговоры и становишься соучастником чужих историй.

Через несколько сидений передо мной сидели мужчина и женщина. Женщину звали Галиной, а мужчину Игорем. Они говорили тихо, я слушала их разговор и мне казалось, что я слышу мысли Игоря. Это меня удивило, как будто книга открывалась передо мной и приближался текст и картинки, так ярко я видела чужие мысли.

Трамвай остановился. Игорь вышел и я пошла вслед за ним, слушая его мысли, так похожие на мои несколько лет тому назад. Зачем я шла за ним – не знаю, просто нужно было идти и всё тут.

Он ощущал отчаяние и обиду, глубокую острую обиду, от которой бывает трудно дышать: обиду на руководство, которое издало приказ о сокращении, на молчаливых равнодушных сослуживцев, и на жизнь, которая сейчас была ему в тягость. Эта обида как горький яд отравляла и без того пасмурный день и тем неприятнее было дождливое моросящее утро. Игорь шел по мосту, а внизу была лохматая Волга в серых взъерошенных волнах, внизу был шторм. Он думал о своей жене, о ее состарившихся руках и глазах, больших, всегда чего-то ждущих и недовольных, и ему было жаль её, потому что он любил её, не той страстной любовью с желанием обладания и тревогой от возможного отказа, как любят в юности, а скорее как человека, прошедшего с ним и радостные и тягостные периоды его жизни, с кем связаны воспоминания, общие надежды и цели, с чувством сострадания к товарищу по несчастью он заранее жалел её в обрушившейся на их головы беде, зная, как трудно даже просто выжить с тремя детьми. Он думал о сыновьях, особенно о младшем, Вадике, который был похож на него и потому ему так не хотелось, чтобы он испытал то же, что и он в своей молодости: весь трудный путь к успеху через преодоление, унижение и надежды. Он шел вдоль моста и смотрел на небо и волны , на дома вдалеке, особенно некрасивые в это время года и в этом районе, далеком от фешенебельной набережной. Он вспоминал свою жизнь, то ощущение прелести, которое было не так давно, года три назад, ощущение, которое дает успех и новизна, которое дает возможность пользоваться лучшим из того, что предлагает жизнь: любимой работой, когда все получается, когда в ней есть место для творчества, когда она удовлетворяет тщеславие и самолюбие, когда можно позволить себе пользоваться качественными хорошими вещами, когда есть ощущение защищенности своей семьи, которое приносит достаток и стабильность, которое дает уют. Вспоминал и неудачи и почему-то те дни зимой, когда, узнав о предстоящих переменах, он иногда вечерами бегал в парке, стараясь убежать от надвигающихся проблем и от себя. Он все никак не мог представить себе, никак не мог смириться с мыслью о том, что скажут ему жена и дети, как измениться что-то в их глазах и в их отношении к нему, когда он скажет им об этом сокращении. Он смотрел на лохматые волны и к нему в голову пришла мысль, что это может быть выход, что там внизу больше ничего этого не будет: ни вины, ни отчаяния, ни необходимости действовать, когда сама мысль о каком-либо действии противна и претит.