Собаководы

Оргазм был безумный, по телу пробегали сильные волны тремора, которые превратили меня в обессиленное тело. Боря загнанно дышал над ухом, но держался на локтях, чтобы не придавить массой. Ощущать его внутри было... правильно.

Наслаждение выпило все силы, поэтому я даже не понял, как заснул.

А очнулся укрытый вторым пледом. В белье. Под головой свернутым валиком лежала одежда Бориса, но его не было. Я огляделся — никого. Даже собак не было. Вдруг сзади на меня прыгнули, крепко обняв и засмеявшись.

— Меня искал? — Боря потерся носом о шею.

— Тебя, выхухоль.

— Чем заслужил оскорбление?

Я извернулся и чмокнул куда-то в краешек губ, опровергая заблуждение:— Неправда, это редкий вид... Ай, сидеть больно.

Меня снова уложили и прижали к мощной груди.

— Тош?

— Ммм, — снова уплывая в дрему, промычал в ответ.

— Я у тебя на лето или продолжишь со мной общение подольше?

Вопрос застал врасплох. Мне казалось, что мое поведение говорит само за себя, а получалось, что ничего Борис не понял. Я постарался отшутиться:

— Все будет зависеть от твоего поведения.

Но шутка явно не удалась, он встал и пошел к машине, кинув мне в спину:— Фауста пойду искупаю.

В последний день моего летнего отпуска все и закончилось. Мы покидали друг в друга взаимными упреками и без сожалений разошлись. Боря ждал что-то от меня, а я — от него, но проще разругаться же, чем попробовать поговорить! Два барана. Моя бравада продержалась ровно до того момента, пока я не сел в машину. Руки дрожали, но надо было принимать действительность такой, какая есть. Получалось хреново. Я вздрогнул от внешнего звука — Борис стучал в стекло. Как только оно опустилось, мне всучили мою корзину и забытую игрушку Кори.

— Ты забыл. — И все. Вот это было больно. Я кивнул, завел машину и рванул подальше отсюда. Данное себе слово я выполнил — нашел близкого человека, только удержал его всего на две недели около себя. В конце июля вернулся в Рим, где принялся загружать себя проектами и учебой, с мамой общался только по делам и категорично отказался обсуждать продажу участка. Меня это уже не касалось.

Прилетел домой лишь в октябре, на ее день рождения. А после праздника, встав с утра, захотел поехать на дачу. Иррациональное, совершенно спонтанное желание. Может быть, я хотел увидеть развороченную землю, остатки фундамента и полностью излечить себя от мыслей, которые приносили только горечь.

Увидеть мне не удалось — высокий забор закрывал весь вид. Я вышел из машины и пошел в лесок. Под ногами шуршали листья, а деревья сиротливо торчали, словно черные иголки в золотом полотне. Я остановился у одного из них и оперся плечом, рассматривая вдали знакомый забор. В перчатку мне кто-то ткнулся, и я резко обернулся. Фауст, махая хвостом, ластился ко мне своей мордой.

— Красавец мой. — Я и не понимал насколько сильно скучал по ним двоим, пока не увидел эти умные черные глаза на острой морде.

— Эй пацан, ты что здесь ошиваешься?

Боря стоял полураздетый, в накинутой расстегнутой дубленке и счастливо улыбался.

— Выхухоля ищу, — не отпуская Фауста из объятий. Боря присел рядом со мной и уткнулся лбом в лоб.

— Не надо никого искать, потому что ты никого не терял. Я ждал тебя, Тош.

— А если бы я не вернулся?

— Я бы вернул, — уверенно ответил Борис.

Ночью мы долго лежали и разговаривали в обнимку не в бытовке, а в небольшом домике, который потом, после строительства дома, превратится в мастерскую. Просили прощения за ненужное упрямство и строили планы на будущее. Я и не подозревал, какое это наслаждение — просто говорить о совместной поездке в Италию, куда встроить балки с моей старой дачи (Боря сразу же выкупил наш участок и ничего не сносил), что я хочу на Новый год, а что хочет он. Такие простые вещи, а такие важные.

— Борь, а зачем ты меня с грибами дурил? Ералаша пересмотрел? — подколол я бизнесмена Островского.

— Есть хотел.

Я даже приподнялся с его плеча, чтобы в глаза заглянуть от удивления. Боря ухмыльнулся, притянул меня нагло... за уши и поцеловал (он вообще целоваться очень любил) и ответил:

— Продукты только вечером должны были привезти, а я под тоску и алкоголь съел все, кроме картофеля. Вот и решил прикарманить твои грибы. Да и ты как одуванчик выглядел.

— А картошку отварить или пожарить — религия не позволяет? Надо бедного студента было обобрать?

Боря рассмеялся и стал меня щекотать, я пыхтел, откидывал руки, а потом сел сверху и прижал его руки к кровати. Мой выхухоль выгнул бровь, улыбка сразу стала плотоядной, но как всегда, Боря ждал от меня сигнала к действию. Никогда не давил.

— Что русскому хорошо, то немцу — смерть. Как можно есть картошку без лисичек?! — детское удивление в голосе и дурашливое настроение сделали свое дело — я завелся. Контраст его мужественности и доброты сводил меня с ума.

— Боренька, это я сейчас тебя съем.

Мужчина заложил руки за голову и прошептал:

— Действуй, Тош.

БОНУС

Май 20ХХ