Собаководы

— Не могу назвать это страхом, но инстинктом самосохранения точно. Ты ведь меня до усрачки сначала напугал.

Андриус прыснул и вжался в мою шею, неприлично заржав. Я растерялся.

— А что смешного-то?

Он отлепился, потерся нашими носами и огладил пальцами мое лицо. От такой нежности даже больно было в груди.

— Да, я видел, как ты до усрачки напугался, аж вешал мне доказательства на дверь.

— Ты теперь мне всю жизнь будешь это припоминать?

— Всю жизнь? — промурлыкал игриво. — Я готов, а ты?

И вроде улыбается, но лицо напряженное. Неужели боится услышать отказ?! Я хитро улыбнулся и поцеловал, сначала легко, а потом поддаваясь своему желанию. Андриус прижал крепче, и я лишь успел прошептать:

— Такой ответ подойдет?

— Пока да, — и продолжил меня целовать.

Мне хотелось большего, но мой эсэсовец был все-таки жестоким человеком, лаская только лицо и шею. Я чувствовал наше взаимное желание, но просить было равнозначно капитуляции. В конце концов, срок был обозначен в две недели и не стоит забывать о том, что знакомы мы были всего ничего.

«А словно престарелая парочка», — хмыкнул в уме и жадно провел пальцами в волосах, углубляя поцелуй. Но через пару минут Андриус разорвал его.

— Пора спать, кишкис. А то еще чуть-чуть и перейдем на другой уровень, а нам завтра вставать рано.

— Чисто технически, вряд ли. У меня там все заржавело за столько лет. Я ж не Лелик, игрушками не балуюсь.

Заинтересованный взгляд подтолкнул меня к большей откровенности.

— Он знаток. Еще какой! Я с ним в сексшоп хожу, как под дулом пистолета, он там зависает надолго. И ладно бы проблема была только во времени, так его все продавцы знают и вечно какую-то жуть для экспериментов подсовывают. Ну, и белье. Это просто фетиш, — я прищурил хитро глаза, — хотя эта часть его увлечений и тебя коснется. На день рождения жди. Кстати, когда он?

— 7 декабря, — Андриус напрягся, и выглядело это забавно. — А что ждать?

— Трусы, и моли, кого можешь, чтобы Лелик проявил скромность.

Напротив непонимающе захлопали глазами.

— Кишкис, да что в трусах может быть страшного?

Я расплылся в предвкушающей улыбке и зашептал:

— Когда вернешься из командировки, я тебе продемонстрирую. Только в обморок не падай и не смей ржать.

— Да, что там такое?

— Через две недели узнаешь. — Я и не понял, как сам подписался на сомнительный аттракцион «удиви Волка», но, возможно, все дело было в том непередаваемом ощущении уверенности, даже стабильности, что дарил Андриус только своим присутствием рядом. За такой подарок судьбы ничего не жалко.

С утра мы попрощались тепло, с заходом на линию «жарко» и условились созваниваться по скайпу каждый день. Время, к моей радости, летело быстро. На работе был завал, но шло гладко: заказчики вменяемые, задачи интересные, а Палыч — спокойный и пропахший кофе. Неожиданным фактором стало настроение президента — Виктор Юрьевич показался мне человеком уравновешенным, без вспышек самодурства. Справедливый сюзерен — как-то так я его для себя описывал. А тут бац, и все по углам прячутся.

Но тайна открылась очень быстро. В холле около кофемашины я встретил Дениса из дизайнерского отдела. Разговорчивый парень, особенно за стаканчиком капучино.

— Жив? А то мы вас там захоронили уже за плинтусом. Палыча вообще не видим.

— Жив, — выдохнул устало, — работы много, мозги кипят, конечно, но все адекватно, даже по срокам.

Денис недоверчиво на меня посмотрел, но поддержал:

— Ну я рад, что ты такой живчик. Жаль, не могу похвастать таким запалом. Зуб нас задрюкал. Бабе своей, видимо, пытается угодить, так нет, чтобы побрякушку ей взять, решил выпендриться и купить графический планшет и весь набор юного иллюстратора. — Денис покачал раздраженно головой, выражая крайнюю степень глупости такого решения, но потом перешел на шепот и добавил: — А она ему точно не дает, вот и злющий такой.

— Зуб?

— Зубарь. Виктор Юрьевич Зубарь, — усмехнулся парень, — но мы его все Зубом зовем за стальные…эээ…за твердость характера.

— Понятно. Сочувствую, но рано или поздно настроение изменится.

Денис допил кофе и выкинул стаканчик в урну.

— Главное, не поздно, чтобы тут еще живые и вменяемые остались.

Я покивал и вернулся в свой отдел работать. Любили некоторые преувеличить масштабы завалов.

— Как будто в цейтноте не работали или диплом не писали. Детский лепет, — пробурчал себе под нос, подготавливая техническое задание для дизайнеров.

Рассказ про планшет вернул меня мыслями к другу. У Леньки как раз сейчас образовался некий персональный бульдог, который его донимал. И может, мое романтическое настроение было тому виной, но я видел в этом грубое заигрывание. Рыжий друг реагировал болезненно, но интерес в глазах не спрячешь — мужчина его заинтриговал.

А уж, когда в мою последнюю пятницу без Андриуса, я увидел в пакете с вещами для фальш-свидания (как Лелик его называл) труселя из его бордовой коллекции, мне сразу стало все понятно — друг влюбился.

— Богатый черт, — пробурчал я, глядя как Лелик садится в черный «Бентли». — Надо номер сфотографировать.