Собаки и демоны

У профессора Хары репутация эксперта по этнической архитектуре, но ничто здесь не кажется особенно «этническим». Зато есть признаки монументальной архитектуры, специфической для современной Японии, теперь столь же этнической как кимоно. Мы видели все это прежде, в Петле Ороти, агрессивное отвержение и даже нападение на среду, претенциозный стиль, архитектурный эквивалент звука из громкоговорителя, установленного на максимальную громкость. Киото погружается все глубже и глубже в посредственность, а станция пытается произвести впечатление только своим размером. И наконец, дешевое, бессмысленное художественное оформление. Простая серая коробка, возможно, не была бы настолько плоха, но Hara не мог отказать себе добавить аксессуары: миниатюрные арки встроены в стены (очевидно как элемент Андо); задняя часть станции являет миру внешние лестницы желтого цвета, красный трубопровод и ряды подобных иллюминаторам окон, приклеенных на фасад; а в гигантском лобби на входе установлены эскалаторы, ведущие в никуда. Все это - особенности, в которых мы видим влияние манги, японских комиксов. Эффект манги бросается в глаза перед станцией, где первой вещью, которую видит прибывающий пассажир, является Маскот (Талисман) Киото, тотем во главе с персонажами с детскими лицами с большими глазами, сделанными из пластмассы. Это примерно как если бы Вас по прибытию во Флоренцию приветствовал утенок Дональд.

Венчает славу станции своя так называемая «Культурная Зона» с многоцелевым центром развлечений. Поскольку реальная культура исчезает, эти выражения искусственной культуры в форме культурных зон и залов являются основным источником дохода для строительной промышленности и следовательно национального императива. Каждый год миллиарды долларов текут в такие общественные залы; к 1995 году у Японии были 2121 театр и зал (при 848 в 1979 году), и к 1997 году у нее было 3449 музеев, результат порыва, несравнимого с любой другой страной в мире.

Несомненно, иностранные наблюдатели, плохо знакомые с Японией, часто воспринимают серьезно эти залы и музеи. Но большинство из этих учреждений не имеет большего смысла, чем намерение строительной промышленности продолжать строительство за общественный счет. Актер Кабуки Бандо Тамасабуро говорит, «Многоцелевой зал - это зал без целей». В театрах организуются мероприятия, которые запланированы и оплачены правительственными учреждениями, посещаемые главным образом людьми, среди которых они распределяют бесплатные билеты. Музеи - пристанища эха, без посетителей, с несколькими разбитыми горшками, найденными в археологических раскопках, или неясные современные художественные работы, выбранные архитекторами.

Для японских архитекторов культурные залы - основной источник дохода, и проектирование их является полем для фантазии. Здания не должны гармонировать ни со средой, ни с потребностью, они обеспечивают общественные работы, и это развязывает архитекторам руки, выражаясь мягко, а результат - множество зданий, которые причудливы на грани того, чтобы быть аномальными. В Городе Фуджидера, в предместьях Осаки, можно найти офисное здание в форме огромной бетонной лодки. В Тойодама, городе с населением 5 000, дом культуры - феерия за ¥1,8 миллиарда - в форме многоэтажной белой мечети. Пустыня в Лунном Зале (¥400 миллионов), на побережье Миядо, сформирована как аравийский дворец, полный бронзовых статуй наездников на верблюдах в искусственных одеждах.

Можно встретить копии многих архитектурных чудес мира где-нибудь в Японии. В Токио есть французский шато в Саду Ебизу, переход в стиле Гауди с изогнутой вставкой из ломанных плиток в Городе Тама и немецкая деревня в Таканаве, округе Минатоку. «Однако», - как пишет еженедельный журнал Шукэн Шинчо, - «только осмотритесь вокруг себя в море рекламы в кандзи и алфавите каны, и через мгновение Ваше хорошее настроение потерпит крах в реальной Японии. Увы, хоть мы и стремимся ввести иностранную культуру, но в результате это только «иностранный стиль». С другой стороны, неспособность сделать что-либо стоящее вполне можно было бы назвать «японским стилем»».