СобакаРу

Человек – животное довольно странное. Нет, навряд ли оно произошло от обезьяны, – заметил в одном рассказе мрачный остроумец Зощенко. – Старик Дарвин в этом вопросе пожалуй что ошибся. Очень уж у человека поведение – как бы это сказать – чисто человеческое. Никакого сходства с животным миром…» И дальше Зощенко преуморительно живописал, как возле кабинета врача больные стали хвастаться своими болезнями, споря, у кого они серьезней. Нет никакого сомнения, что писатель лишь слегка смонтировал и преувеличил несомненную действительность. Да, человек – это странное животное. На то, чтобы понять его хотя бы отчасти, могут уйти годы. И притом с неочевидной пользой.

Я иногда хожу в спортзал, где к тому же есть небольшой бассейн с гидромассажными установками. Когда бассейн только начал действовать, я обратила внимание на огромное объявление на его задней зеркальной стенке, напечатанное самыми крупными для компьютерных возможностей буквами. Объявление обеспокоенно провозглашало, что здесь, в этом месте, находится не гидромассаж, а противоток, и к нему, противотоку, призванному очищать воду бассейна, прислоняться не надо и использовать его как гидромассаж – вредно для здоровья. Спиной к объявлению, прислонившись к противотоку, мило стояли две фигуры. С тех пор, когда бы я ни пришла в бассейн, не было случая, чтобы возле этого злосчастного объявления насчет противотока кто-нибудь не стоял. И я все гадаю: они просто вообще ничего не читают, в том числе объявления, или со всей нашей русской удалью говорят себе: эхма, горе не беда! Бог не выдаст, свинья не съест! Дай-ка встану я в этот противоток, как будто он гидромассаж, – авось вывезет нелегкая…

Или вот еще черточка. Однажды я попала к знаменитым Агурским водопадам возле Сочи. Шла я снизу, поднимаясь по пешеходной тропе, а горное озеро с радужным водопадом и маленькой харчевней располагалось выше. Никаких указателей не было. – До водопада далеко? – пытала я людей, спускающихся сверху – стало быть, идущих от водопада. Я опросила человек двадцать. Все эти люди дали мне ответы, не имеющие никакого отношения ни друг к другу, ни к действительности. «Ой, еще далеко», «Скоро будет». «Километров пять», «Наверное, полчаса», «Метров восемьсот», «Часа два идти», «Тут близко», «Долго, минут двадцать»… Вот тогда я и смекнула, что

с любыми утверждениями человеков, да и с ними самими надо быть поосторожнее. Животные – те, в общем, строго целесообразны. А вот зачем и почему человек говорит то или се – поди пойми.

Сидели мы тут милой обывательской компанией, справляя день рождения товарища. Разговаривали, как это ни странно, не о юбилее «Газпрома», добыче цветных металлов или повышении валового национального продукта, а о том о сем. Кости знакомым перемывали. От знакомых отдаленных перешли к знакомым близким, которых по ТВ показывают. Погуторили, что Николя Саркози крутой шустрик и это забавно, что, став президентом Франции, он тут же развелся, а не стал на потеху всему миру изображать, навроде Клинтонов, чудесную семейную жизнь. Что Фидель Кастро, на которого было совершено шестьсот покушений, – это, конечно, что-то сверхъестественное. А про что нам было говорить? Про своих же политических героев не поговоришь по-человечески: они не женятся, не разводятся, на них не

бывает покушений, они даже не болеют ничем.

И вдруг один дотоле мирный обыватель ни с того ни с сего как завопит: «А мне, говорит, плевать, говорит, на вашего Кастро, плевать на вашего Саркози и вообще на все плевать. Я, говорит, по телевизору смотрю только автогонки, а если появляется там какая-то голова, я в эту голову немедленно плюю…» Ну, мы немножко поежились внутренне, но ничего не сказали. Человек он вообще неплохой, только психованный, и не поймешь, зачем он как ужаленный все это провопил? Если кому-то на что-то наплевать, это означает крайнюю степень равнодушия, безразличия. А тут человеку плевать – а он вопит.

Нет, странное животное. Прав Зощенко: навряд ли оно произошло от обезьяны.

Свинство по-французски

: 1426

адо сказать, мы, русские, теперь довольно трезво смотрим на мир, понимая, что нас никто не любит и мы никого не любим. Да и никто никого не любит, так что все нормально. Перевелись всем скопом «на цифру»: вы нам то-то, а мы вам то-то, а если не столько, то тогда и нисколько. И если американец или, например, датчанин начнет говорить глупости и гадости о России, никакой радужный флер более не заслонит наш суровый трезвый взор и мы спокойно скажем: заткнись, урод. Вместо того чтобы по образцу прошлых лет холуйски кивать и вопить: ах, господин, спасибо, господин, как вы это верно подметили, господин.